Купец Кольчугин
сознался, что запрещенных книг хранится на сумму до пяти тысяч
рублей в кладовых гостиного двора и на суконной фабрике. Открыта
была переписка князя Н. В. Репнина с Шредером. С Новикова,
Трубецкого, Лопухина и Тургенева сняты были письменные показания,
которые сохранились. Из них можно убедиться, что эти честные, но
увлекающиеся мечтатели ничего не знали о той организации, к которой
она принадлежали и являлись лишь марионетками руководящей
повсеместно масонством тайной силы. Так было и повсюду.
Жюль Леметр пишет: "наши славные деды, бывшие
франкмасонами, служили этому сообществу лишь удобными ширмами
для прикрытия его тайных замыслов. Этим доверчивым и честным
людям дозволялось даже сохранять их религиозные верования и
традиционные предания. Заботились лишь о том, чтобы поддерживать
среди них что-то вроде невинного либерализма, способствовавшего хотя
бы внешнему развитию масонских учений".
Какова была дальнейшая судьба арестованных русских масонов и
что вменялось им в вину видно из следующего указа Императрицы
Екатерины и князю Прозоровскому 1 августа 1792 года:
"Рассматривая произведенные отставному поручику Николаю
Новикову допросы и взятые у него бумаги, находим Мы с одной стороны
вредные замыслы сего преступника и его сообщников, духом любоначалия
и корыстолюбия зараженных, с другой же - крайнюю слепоту;
невежество и развращение их последователей. На сем основании
составлено их общество; плутовство и обольщение употребляемо было
к распространению раскола не только в Москве, но и в прочих городах.
Самые священные вещи служили орудием обмана. И хотя поручик
Новиков не признается в том, чтобы противу правительства он и
сообщники его какое злое имели намерение; но следующие
обстоятельства обнаруживают их явными и вредными
государственными преступниками:
I. Они делали тайные сборища, имели в оных храмы, престолы,
жертвенники; ужасные совершались там клятвы с целованием
креста и Евангелия, которыми обязывались и обманщики и
обманутые вечной верностью и повиновением ордену Златорозового
креста с тем, чтобы никому не открывать тайны ордена, и если бы
правительство стало сего требовать, то, храня оную, претерпевать
мучения и казни.
II. Мимо законной Богом учрежденной власти, дерзнули они подчинить
себя герцогу Брауншвейгскому, отдав себя в его покровительство и
зависимость, потом к нему же относились с жалобами в принятом
от правительства подозрении на сборища их и чинимых будто
притеснениях.
III. Имели они тайную переписку с принцем Гессен-Кассельским и с
прусским министром Вельнером изобретенными ими шрифтами и в
такое еще время, когда Берлинский двор оказывал нам в полной мере
свое недоброходство. Из посланных от них туда трех членов двое и
поныне там пребывают, подвергая свое общество заграничному
управлению и нарушая через то долг законной присяги и верности
подданства.
IV. Они употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою
секту известной по их бумагам особы. В сем уловлении, так и в
упомянутой переписке. Новиков сам признал себя преступником.
V. Издавали печатные у себя непозволенные, развращенные и противные
закону православному книги и после двух сделанных запрещений
осмелились еще продавать оные, для чего и завели тайную
типографию. Новиков сам тут признал свое и сообщников своих
преступление.
В уставе сборищ их, писанном рукою Новикова, значатся у них
храмы, епархии, епископы, миропомазание и прочие установления и
обряды вне святой нашей церкви непозволительные. Новиков
утверждает, что в сборищах их оные в самом деле не существовали, а
упоминаются только одною аллегорией для приобретения ордену их
вящего уважения и повиновения, но сим доказываются коварство и
обман, употребленные им с сообщниками для удобнейшего слабых умов
поколебания и развращения. Впрочем, хотя Новиков и не открыл еще
сокровенных своих замыслов, но вышеупомянутые, обнаруженные и
собственно им признанные преступления столь важны, что по силе
законов тягчайшей и нещадной подвергает его казни. Мы, однако ж, и в
сем случае, следуя сродному нам человеколюбию и оставляя еще время на
принесение в своих злодействах покаяния, освободили его от оной и
повелели запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость.
Что же касается до сообщников его, Новикова, статского
действительного советника князя Николая Трубецкого, отставных
бригадиров Лопухина и Тургенева; которых не только признания
Новикова, но и многие писанные руками их заразительные бумаги
обличают в соучаствовании ему во всех законопротивных его деяниях, то
повелеваем вам призвав каждого из них порознь, истребовать
чистосердечного по прилагаемым при сем вопросам объяснения, и
притом и получить от них бумаги, касающиеся до заграничной и прочей
секретной переписки, которая, по показанию Новикова, у них находится.
Вы дадите им знать волю нашу, чтобы они ответы свои учинили со
всею истинною откровенностью, не утаивая ни малейшего
обстоятельства; и чтобы требуемые бумаги представили. Когда же они
то исполнят с точностью, и вы из ответов их усмотрите истинное их
раскаяние, тогда объявите им, что мы; из единого человеколюбия
освобождая их от заслуживаемого ими жестокого наказания, повелеваем
им отправиться в отдаленные от столиц деревни их и там иметь
пребывание, не выезжая отнюдь из губерний; где те деревни состоят, и
не возвращаясь к прежнему противозаконному поведению под опасением,
в противном случае, употребление над ними всей законной строгости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139