Скрытые сотрудники боевиков и анархистов сами взрывчатых
снарядов готовить и бросать не будут и не будут поджигать и громить
усадеб, но будут всеми силами, не компрометируя себя, помогать
открытым врагам свалить тот государственный строй, уничтожение
которого они поставили себе задачей.
Припомним кадетские требования о всеобщей амнистии и
непрестанные требования отмены смертной казни. Когда же революция
берет верх, то беспощадным и кровавым инстинктам "сознательных
борцов" открывается широкое и легальное поле применить на практике
инстинкты ненависти и мщения. Сами идейные масоны в палачи не
пойдут, но будут щедро подписывать смертные приговоры, якобы во имя
"идей". В руководство всех своих учений и действий по-видимому они
взяли тактику устройства, и выполнение французской революции 1793
года, придерживаясь иногда до смешного раз навсегда установленных
приемов".
Приведем выдержку из заслуживающей серьезного внимания
статьи г. Некого и масонстве в России:
"Разоблачение Бурцева выяснили, что и в России масонская
организация успела опутать уже все ведомства сетью шпионов и
предателей и что для главного штаба революции нет никаких
сокровенных тайн: вся правительственная организация в малейших ее
деталях, все, что хоть сколько-нибудь может интересовать этот
главный штаб находится перед последним, так сказать, "налицо",
благодаря раскинутым сетям масонства. Вместе с тем все
правительственные мероприятия, которые могут хоть сколько-нибудь
внести успокоение и порядок на Руси, подвергаются усиленной травле
еврейско-масонской прессой, причем и общество, и представителей
правительственных сфер тонким гипнозом убеждают, что никакой
опасности ни государство, ни Глава его не подвергаются, а страхи к
подготовлению почвы к государственному перевороту - ничто иное, как
правительственная же провокация".
"Все это не может не вселять тревоги не только в тех лицах,
которые основательно ознакомились со значением и деятельностью
масонства, как величайшего подпольного рычага мировых событий и
государственных переворотов, но и просто среди массы честных и
рассудительных русских граждан, т. е. тех, ум и сердца которых не
подверглись масонской заразе.
Тревога эта тем сильнее и тем основательнее, что наше
правительство не принимает решительно мер к ограждению тайны
охранного дела, и в самой Думе допускает - если так можно выразиться
- "легализацию революции".
В то время как за пределами Государственной Думы
правительство привлекает к ответственности за принадлежность к
известным антиправительственным союзам и партии, оно же терпит
официальное представительство этих союзов и партий в
Государственной Думе и предоставляет простор тем из этих
представителей, которые в стенах Таврического дворца или за стенами
его обнаруживали не только явную солидарность с элементами
революционными, но даже и соучастие и в заговорах".
Три нелегальные партии - социал-демократы, трудовики (т. е.
социал-революционеры) и кадеты начинают заменять для тайной
еврейской силы открытые масонские ложи, ибо, будучи проводниками
еврейских внушений, они в то же время имеют возможность выступать
открыто в Государственной Думе от своего имени и таким образом
приучают как правительство, так и общество к своему явному и
преступному существованию. Все в душе это сознают. Вот, что
пишет опять таки М. Меньшиков:
"Процесс барона Унгерн-Штернберга, прошедший за глухо
закрытыми дверьми, возбуждает сильную и вполне справедливую тревогу
в обществе. Преступный барон, как известно, добыл и перепродал за
границу доклад, внесенный в Государственную Думу, относившийся и
нашей государственной обороне. Но вот вопрос: может ли вообще
оставаться в секрете доклад, вносимый в столь пестрое и столь
многоголовое учреждение, какова Государственная Дума? Пусть этот
доклад не оглашается в открытом заседании Думы, пусть он даже не
выходит из особой комиссии, обязанной держать его в секрете. Но
имеются ли - действительные гарантии в том, что секрет этот
будет соблюден? Дело названного барона свидетельствует, что
гарантий нет, да и быть их не может. Государственная Дума наша -
не древний римский сенат, показавшийся одному чужестранному послу
собранием богов. Государственная Дума состоит не сплошь из таких
государственных людей, на мудрость и патриотизм которых отечество
могло бы положиться. Высокое законодательное совещание у нас
придумано так остроумно, что на горсточку верных государству
представителей приходится вдвое больше людей легкомысленных и
невежественных, да столько же враждебных ему. Явно враждебных, до
преступности, которая не преследуется только потому, что
преступники в данном случае сами состоят в звании законодателей.
Государственная Дума единственное учреждение, в котором государство
допускает присутствие своих разрушителей - социалистов и
революционеров и даже предоставляет их голосам решать иногда судьбу
государственных вопросов"...
"Правительство, - продолжает в свою очередь г. Некий, -
обязано, как в интересах государства, так и в интересах мирного
населения, сознавать грань между преобразовательным и
революционным движением; обязано зорко следить не только за
чернорабочими, но и за белоручками революции; не только за теми,
которые выполняют чужую волю из подполья с браунингами и бомбами в
руках, но и за теми, которые с кафедр университетов и
законодательных палатах, или же в качестве государственных и
общественных деятелей, или, наконец, путем печати -
революционируют массы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139