Звери любили здешние водопои - и
лев, и тонконогая антилопа, и круторогий тур, и степная лисица
шли тайными тропами через всю степь, чтобы отведать сладкой
водички, текущей из стен обрыва.
Водопой любили звери, водопой любили и охотники. Если хорошенько
затаиться, если выждать и вытерпеть, можно приносить в кладовые
храма Кулаба полные сумы дичины. Охотники ежедневно подавали к
столу Большого свежее мясо. Большой любил дичину. Он ел сам,
кормил челядь, бросал жирные куски прирученным тростниковым
котам, шипевшим на всякого, кто входил к хозяину. Довольны были
и простолюдины - им свежая дичина доставалась только по
праздникам, зато каждый день строители стены получали тонкий, но
длинный ломоть сушеного или вяленого мяса. Во всех землях
черноголовых не ели столько мяса, сколько в Уруке при
Гильгамеше. Может быть, благодаря ему и стал Большой Большим.
Может быть, благодаря ежедневному мясу и решились урукцы на
такое: оградить свой город стенами.
Охотники уходили к краю пустыни на несколько дней. Каждый из них
имел свой собственный водопой: они действовали поодиночке, им не
нужны были загонщики, только терпение и верная рука. На
охотников смотрели даже с завистью: они были сами по себе, их
милостиво принимали в храме правителя, даже на строительство
стены не призвали ни одного охотника. К зависти, однако,
примешивалась опаска: горожане не стремились определять своих
сыновей в охотники, ибо те ходили по краю обжитого мира, там,
где жило только дикое, неизвестное зверье, да еще, говорят,
безымянные демоны-чудища, о которых можно рассказывать только
шепотом, причем не в любое время дня. Иногда охотники приносили
такие истории, что волосы у черноголовых вставали дыбом, и они с
благодарностью вспоминали Энки, положившего границу пустыням и
горам. Иногда охотники не возвращались; их смиренно ждали
половину лунного оборота, после чего несколько человек
отправлялись к водопою исчезнувшего, чтобы вернуться с
останками, обрывками неизвестно кем загубленного человека, либо
же - с пустыми руками и опасливыми предположениями о том, что с
ним случилось.
Охотник Зумхарар сам бывал в экспедициях за останками, сам
выдумывал небылицы о гигантских птицах, унесших его исчезнувших
товарищей, но как-то не относил все эти истории к себе. Он был
удачлив: в самые неподходящие для охоты, "тощие" времена
года он умудрялся приносить дичину, получая похвалу от
служителей Кулаба, знаки внимания - от служительниц. Зумхарар
обильно потчевал своего ангела кровью водяных курочек; не
забывал он Энки, Уту, Инанну, владыку гор Сумукана, благо что
храм частенько богато одаривал охотников. Укрываясь приношениями
от всяческих бед, охотник верил в удачу и никогда не брал с
собой просяных лепешек больше, чем на три дня. Он знал, что дичь
придет уже на первое утро.
Встречай Зумхарар опасности чаще, он, вероятно, так не испугался
бы появления степного демона. Впрочем, не испугаться здесь было
сложно.
Охотник прятался среди плакучих ив, тень которых полностью
скрывала его. Ветер дул Зумхарару в лицо, звери, подступавшие к
водопою, не могли почуять угрозу. В руках охотник держал лук, у
колена лежали метательные дубинки и широкий медный нож. "Так
все хорошо! - думал Зумхарар.- Давно не было так хорошо!
Только бы не пришел лев, тогда пропадет день, звери долго будут
пугаться запаха красного охотника. Вот если бы мягкая, сладкая
антилопа..." Зумхарар уловил движение на склоне холма и
замер. Движение было еще далеким, зверь сливался с землей, но
охотник уже чувствовал, что это не лев. В носу засвербило,
пальцы мягко сжали короткую охотничью стрелу. Его ангел
милостив! Это антилопа - да не одна! Целое семейство антилоп
спускалось к водопою. Они пройдут невдалеке от человека. Нет, он
их пропустит. Лучше дождаться, когда звери будут полностью
поглощены питьем. Тогда Зумхарар не торопясь прицелится. В
неподвижную цель попасть нетрудно.
Охотник терпеливо ждал, пока стайка антилоп осматривалась,
пока, пугливо подняв уши, они приближались к воде. Наконец влага
захватила все внимание животных. Они дружно опустили головы,
повернувшись к Зумхарару розово-песочными боками. Охотник
приподнялся, выставив вперед левую руку, натянул лук так, чтобы
скрученная из сухожилий тетива коснулась его подбородка и носа.
Прицеливался Зумхарар недолго, антилопы стояли так близко, что
он надеялся без особых усилий перебить половину из них.
Однако рука дрогнула и стрела скользнула по загривку молодой
самочки, лишь испугав, но даже не ранив ее. Антилопы вскинулись,
на мгновение мелькнули черные капельки их глаз, и вот уже они
неслись от него прочь. Но Зумхарар даже не выругался. Охотник
потерял дар речи, а когда обрел его, вместо проклятий мог только
шептать молитвы Энки.
Руку заставил дрогнуть страх. Страх же на время сковал тело
Зумхарара. Охотнику показалось, что от обрыва оторвалась и
приближается к нему мохнатая скала. У скалы имелась голова с
маленькими, ничего не выражающими глазками, две ноги, две
длинных руки. Ее глазки смотрели сквозь тень ивовой рощи, в
которой сидел Зумхарар, они видели охотника.
- Спаси, Энки! - нашел-таки силы воскликнуть
человек.- Скажи, какого земляного демона я обидел!
Будто раззадоренная голосом Зумхарара, ожившая земля перешла на
рысь. Человек поразился необъятности плеч существа и понял, что
ни стрелы, ни дубинки, ни даже остро отточенный нож не нанесут
демону вреда. Завизжав, словно поросенок, которого тащат под нож
мясника, охотник бросил оружие и пустился в бегство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61