Могучий ветер то вырывался из пещеры, то вновь устремлялся в нее. Держась за каменные стены и освещая себе дорогу факелами, посланцы вошли в пещеру и увидели зрелище, которое лишило их дара речи. Посреди огромного зала, свод которого терялся в темноте, лежал великан, а вокруг него стояли блюда с жареными оленями и кабанами, а также бочки с вином и водой.
— Что это, слон, похожий на человека, или человек, которого нельзя отличить от слона? — в ужасе стали спрашивать, придя в себя, посланцы. — Не убьет ли он нас во гневе, если мы нарушим его сон?
Но как ни велик был их ужас, они не посмели не выполнить приказа Раваны и принялись будить великана.
Сперва они щекотали ему копьями в носу, потом вонзали стрелы в пятки. Затем, видя, что исполин не просыпается, стали шуметь, бить в барабаны, кричать, а в конце концов привели молодого слона и пустили его бегать по животу великана. Но Кумбкахарны даже не заметил этого. Он захрапел еще сильнее, и ракшасы, увидев, что нет на свете силы, которая могла бы разбудить его, понуря головы собрались было покинуть пещеру. Как вдруг Кумбкахарны пошевелился, перевернулся со спины на бок, открыл один глаз и зевнул: истекло пять лет сна, великан проснулся, чтобы поесть.
Не обращая внимания на ракшасов, исполин потянулся, громоподобно икнул, сел и, схватив обеими руками зажаренную кабанью тушу, отправил ее в рот. Так он уничтожил двести оленей и пятьсот кабанов, выпил сорок бочек воды и вина и был готов снова упасть на спину и захрапеть, как вдруг в тусклом свете факелов увидел воинов, в ужасе столпившихся вдоль стен.
— Что надо вам, ракшасы? — хриплым голосом спросил он.
— О великий и несокрушимый Кумбкахарны, мы пришли по велению твоего брата Раваны, — отвечал старший из посланцев. — Страшная беда обрушилась на Ланку. Непобедимые в боях воины Рама и Лакшмана с полчищем обезьян напали на нас, чтобы разрушить город и отнять у твоего брата любимую жену Ситу. Равана ждет тебя. Если ты не придешь, Ланка падет, а твой брат погибнет.
Кумбкахарны был жесток и глуп, и, хотя он прекрасно знал, что никогда у его брата не было жены Ситы, огонь ненависти запылал в его сердце. Он вскочил и, задевая головой свод пещеры, направился к выходу.
В одной руке он нес меч, а в другой копье, отравленное змеиным ядом. Железные доспехи гремели на нем, земля прогибалась под каменными сандалиями, реки выливались из берегов, когда великан переходил их вброд, вершины гор содрогались, когда он задевал их.
Воины Раваны послушно бежали следом.
— Отчего это черные тучи сгустились так низко? — шепотом спрашивали они друг друга. — Смотрите: синие вороны каркают, кружась над Кумбкахарны, а шакалы хрипло лают…
В это время затянутое облаками небо прорезала огненная стрела: небесный камень, пущенный руками богов, пронесся над Ланкой и упал в море, вызвав огромные волны.
— Быть беде! — решили ракшасы.
Но великан шел, не обращая внимания на зловещие приметы. Он перемахнул через горы, окружающие Ланку, и очутился перед городскими стенами.
Воплями радости встретило его появление войско. Сам Равана поспешил навстречу.
— Я не вижу твоих врагов, — сказал ему Кумбкахарны, свирепо вращая глазами. — Где эти братья, пришедшие с севера? Сейчас я уничтожу их по одному.
И тогда из лагеря вышел Лакшмана и, не таясь, стал приближаться к великану. В руке его был только дротик. Он шел на исполина с открытой грудью, не прикрыв голову шлемом.
Кумбкахарны двинулся ему навстречу. Обе армии затаили дыхание. Начался бой.
Кумбкахарны поднял меч и первым нанес удар. Ловким движением Лакшмана отразил его и сам метнул дротик. Великан швырнул навстречу дротику меч, они столкнулись и, звеня, упали в траву. Тогда Лакшмана вырвал из земли огромное дерево и, размахнувшись, ударил им великана. Тот зашатался, но собрал силы и метнул в Лакшману копье.
Лакшмана со смехом уклонился, и только кончик копья задел, пролетая, его руку.
— Какая пустяковая царапина! — крикнул Лакшмана. — Ты плохо целишься, ракшас! А теперь берегись! — И он нагнулся, чтобы поднять громадный камень и нанести им решающий удар великану.
Но камень, который он начал так легко поднимать, вдруг стал тяжелеть, а потом сделался тяжелее горы. Он выскользнул из рук воина. Ноги Лакшманы подкосились, и он без сил опустился на землю.
Радостный вой вырвался из груди Кумбкахарны, — ведь копье было отравлено. И крики всех воинов, собравшихся на поле, ответили ему: радостные — это кричали ракшасы, и печальные — это в ужасе восклицали воины Сугривы.
Сам Рама выбежал на поле и опустился на колени рядом с братом. Он перенес его в лагерь, расстелил на земле плащ и положил на него Лакшману. Полуденное солнце, взглянув на эту картину, печально закрылось облаком.
ПОДВИГ ХАНУМАНА
Сраженный копьем ракшаса, Лакшмана лежал на плаще. Глаза его были закрыты, дыхание еле слышно. Яд, которым был смазан наконечник копья, растекался по телу. Рана раскрылась.
— О Лакшмана, брат мой! — воскликнул Рама. — Почему я не вышел вместо тебя против ужасного Кумбкахарны?.. Су-грива, прикажи своим воинам разыскать на Ланке самых искусных лекарей, пусть они осмотрят моего брата!
Сорок самых искусных врачевателей тотчас были доставлены обезьянами из разных концов Ланки. Они осмотрели Лакшману, и каждый покачал головой. Что может спасти от змеиного яда, проникшего в сердце? И только один, самый старый лекарь, всю жизнь проживший в лесах, подумав, сказал:
— Есть только одно средство. У северных границ Индии, в Гималаях, там, где земля касается неба, есть гора, на вершине ее растет много трав. Эту гору легко узнать — она стоит особняком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37