Это похоже на внезапную нехватку кислорода, погружение в грязь, невыносимое ослепление и внезапное звучание песенки позади, которая делает жизнь такой гладкой, всеобъемлющей и ритмичной, похожей на огромную прерию под дыханием пассатов с той стороны.
Потому что, действительно, есть истинный ритм позади, вокруг, повсюду, ог ромсвободный поток, легкая протяженность времени, где дни, часы и годы, кажет ся, следуют, незыблемому двжению звезд и Луны, поднимаются и опускаются, как зыбь из глубины веков, соединаются с общим движением и наполняют малнькую секунду, которая идет из вечности бытия.
Итак, мы заняли позицию там, в маленькой прогалине - это наша база, наш большой отпуск, наши Гималаи бульваров.
И в конце концов мы замечаем, что нет нужды "делать" или "не делать", вме шиваться или нет, хотеть или не хотеть подчинить это себе: достаточно просто быть и дать возможность течь этому маленькому ритму в вещах, этому светлому темпу во мраке обстоятельств, этому спокойному лучу над существами.
И все становится на свои места прочно, как по волшебству, и мы не знаем почему, посколку единственный факт - это то, что мы здесь. Это как растворитель теней, проводник порядка,передатчик мира и гармонии, очиститель ритмов, потому что на самом деле зла нет, нет ни врагов, ни противоречий есть только плохо согласованные ритмы. И когда мы сами с собой согласованны, все согласуется, но не исходя из наших представлений о добре и зле, о счастье и несчастье, о провале или успехе: исходя из другого порядка, который мало-помалу проявляется, как безошибочный и наделенный видением наперед - это порядок истины.
И каждая минута становится ясной. Каждое лицо - позади своих теней, каждое обстоятельство - позади шума, каждый шаг - на удачу, каждое падение раскрывают свой смысл и как бы ядро, чистой правды, которая стремится восторжествовать. И тогда больше нет ни суждений, ни ложных рефлексов, ни спешки, ни напряжения, ни жадности, ни страха потерять или не иметь, ни беспокоящей неуверенности, ни уверенности, быстро развенчаной: есть ТО, что течет и что истинно, и что хочет стать все более и более истинным, потому что Правда - это великая радость жиз ни, покой, широта бытия, точность действия и совершенство минуты.
Мы вошли в новое сознание, сознание истны.
И снова нас поражает одно и то же явление: это не возвышенное сознание, какое обнаруживают на вершинах Духа и что является просто высшей точкой "я", нет сверкания внутри и, однако, есть маленькие искорки, которые наполняютнаши секунды теплом вечности; нет поразительной необъятности, но есть маленькие прогалины, где дышится легко в каждый момент; нет космических видений, но есть маленькие капельки правды, которые, кажется, наполняют каждую точку вечным смыслом; нет предсказаний и пророчеств, нет экстазов и откровений, но есть простой ясный взгляд, который делает то, что надо и когда надо, и смиренно го товит чудеса, которые придут; нет великих революций, но есть маленькая секунд ная революция вокруг неуловимого солнца внутри вещей; нет ни великих, ни малых вещей, есть равномерность правды, которая возрастает с каждым шагом и каждым жестом. Можно было бы даже сказать,что это сознание Правды Материи.И это - но вый великий факт в мире. Это новое сознание, о котором заявил Шри Ауробиндо. Это микроскопическое начало истинной земли. И поскольку они это не увидели (может быть, потому, что еще не пришло время), мудрецы былых времен взбирались на вершины гор в поисках неба. Но небо не здесь, с нами: оно увеличивается от нашего взгляда, упрочивается от каждого препятствия, каждого истинного движения, от каждой секунды, прожитой по-настоящему; оно вырисовывает под нашими удивленными шагами свои грациозные холмы и неуловимо вибрирует, раскалываясь и отрываясь от наших огромных пустырей.
Разрыв пределов
Мы кинулись на поиски "я" внутри и снаружи механизма, мы так нуждались в чемто, что не было генетической суммой, этой легальной фикцией, этой биографи ей, которая является как бы путем смерти, этим сложением фактов и действий, итог которых нулевой, или вечной надеждой, я не знаю на что, находясь на греб не существования, который постоянно ускользает из-под наших ног и бежит дальше, к другой волне, которая является просто более или менее удачным повторением одного и того же, одной и той же "программы", вложеной в вычислительную машину с хромосомами родителей, учебой, формациями и деформациями; что-то, что не является этим портфелем, который несут под рукой, ни этим стетоскопом, ни этой ручкой, ни схемой наших чувств, наших мыслей, всегда похожих, ни чем-то общим от тысячи лиц и свиданий, которые делают нас всегда похожими и одинокими на маленьком острове нашего "я", и это не "я", миллион разнообразных вещей, идущих отовсюду: снаружи со всех сторон, сверху, снизу, через жизнь, мир, через существа - "я" и там, и внутри, где же "я" ?!
И этот вопрос стал настолько давящим, что однажды мы сделали шаг наружу, шаг в ничто, которое было чем-то, но это было единственным выходом со свинцового острова. И, мало-помалу, в этом маленьком пустом пространстве между тенью механического "я" и этим чем-то или этим ничем, которое смотрит на все, мы увидели, как в нас возрастает пламя необходимости - необходимости, которая становится все более и более интенсивной и кричащей по мере того, как сгущается мрак в нас, и пламя горит в этой давящей пустоте. И медленно-медленно, как отсвет зари ночью, как далекий город в тумане, мы видим возникновение слабых, мигающих потоков света, смутных призраков, таких смутных, что они были похожи на огоньки в темном море, и было непонятно, находились ли они в двадцати метрах или в десяти милях, если это не было отблеском какой-нибудь звезды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19