Приобщение к религии – это прежде всего суровые узы, бремя ответственности, требующее мужества и самоотречения.
Епископ хотел вытереть лоб и волосы князя.
– Не нужно, Ваше преосвященство, – прошептал Эдуар. И он закрыл глаза, чтобы лучше ощутить холод крещения.
* * *
Итак, в течение короткого времени Эдуара приобщили к традициям этого крошечного двора в изгнании; он изучил историю своей страны; его окрестили, привили ему более благородные манеры, исправили погрешности в языке, его матери пожаловали титул. Однако князю предстояло сделать еще очень многое: в первую очередь, изучить свой родной язык – язык Черногории, столь похожий на македонский. Эдуара этому могли обучить лишь двое: его бабушка и герцог Гролофф, остальные обитатели замка были иностранцами. Но преклонный возраст был несовместим с преподавательской деятельностью. Гертруда начала поиски учителя, рассылая объявления в газеты. Но все было безрезультатно. Тогда подключилась предприимчивая Элоди Стивен и в короткий срок нашла преподавателя и привезла его в замок. Им оказался музыкант из оркестра Дмитрий Юлаф, который согласился обучить князя этому мало распространенному в Европе языку.
Преподаватель напоминал Дракулу, своего соотечественника. Он был высокий, смуглый, с изможденным лицом и бородой странного голубоватого цвета. Взгляд его запавших глаз казался более мрачным из-за густых нависающих бровей. В складках вокруг рта притаилась горечь. Его повседневная одежда была старая, поношенная, лоснилась на сгибах рукавов. В замок он пришел в «парадной форме»: серые брюки в полоску, пиджак от смокинга с отпоротыми шелковыми бортами, белая сорочка, а дополнял все это жалкий старенький галстук-бабочка. У него было сходство не только с Дракулой, но и с безработным официантом. Безобразные клыки превращали его улыбку в хищный оскал.
Элоди потребовала, чтобы уроки начались сразу же по возвращении князя из Парижа, где, по решению семейного совета, он должен был заняться своим гардеробом.
Розина умирала от скуки, несмотря на все волнующие и радостные события, которые ей пришлось пережить. Было решено, что она уедет вместе с Эдуаром, он довезет ее до строительного участка, а потом уже разыщет Элоди. Розина подписала все документы не глядя; она писала декларации по заранее подготовленным черновикам. Она также обещала в случае необходимости переслать бумаги с завизированной ею подписью.
Розина уезжала герцогиней, но это не вызывало у нее никаких эмоций. Когда неожиданно попадаешь в мир волшебной сказки, то быстро привыкаешь к чудесам. Она была слишком трезвомыслящим человеком, чтобы воспринимать случившееся с нею не иначе как забавную историю, над которой однажды вечером они позабавятся вместе с Фаусто, с наслаждением уминая колбасу с бумажных тарелок.
Перед их отъездом у княгини состоялась с внуком беседа.
– Эдуар, ты собираешься потратить огромную сумму на свой гардероб. Есть ли у тебя деньги?
Князь признался, что его единственным капиталом были коллекционные машины устаревших моделей. Но в настоящий момент все его деньги были израсходованы.
– Я так и думала, – сказала княгиня, – и поэтому я тебя обеспечила кредитной карточкой «Америкэн экспресс». Тебе только остается подписать этот бланк.
Эдуар порывисто обнял бабку. Деньги для него не были главным в жизни, но тем не менее жест Гертруды свидетельствовал о любви и заботе.
* * *
В отсутствие Розины работы на строительном участке не велись; Фаусто, которого она предупредила по телефону о своем приезде, оставил лаконичную записку на дверях вагончика: «Сиводня вечором не могу. Обисню. Цылую. Ф.»
Она расплакалась. Эта безграмотная записка на французском убила в ней всю радость возвращения.
Простившись с матерью-герцогиней, Эдуар поехал к себе в гараж. К его удивлению, тот оказался открытым. Наджиба в огромных резиновых сапогах, в которых тонули ее ноги, мыла машину. Увидев Эдуара, девушка выронила шланг и бросилась князю на шею.
– Я чувствовала! Я чувствовала! – задыхалась она от счастья. – Сегодня утром, проснувшись, я уже пережила эту встречу, я все себе так и представляла.
Эдуар нежно ее обнял. Но от девушки дурно пахло, и ему стало неприятно.
– Селим здесь?
– Вот он!
Банан заваривал глушитель. Сноп искр потрескивал и отражался в стеклах его огромных защитных очков.
Князь приблизился к пареньку сзади и положил ему руку на плечо. Банан повернулся, и все его перепачканное лицо засияло. Он отключил сварочный аппарат.
– Это невероятно! – сказал он. – Сестренка предсказала сегодня утром твой приезд!
– Давай откроем школу ясновидения! – пошутил Эдуар. – Значит, ты решил?
– Мы остались без единого су.
– А Наджиба не боится, что опять появится эта маленькая сучка?
– Наоборот, она хочет, чтобы подонки вернулись.
Глагол «вернуться» кольнул Эдуара, так как он свидетельствовал о том, что эти ребята считали себя здесь хозяевами.
– Я разговаривал с этой тварью до отъезда и обрушил на нее целый шквал угроз, но не знаю, насколько я был убедителен.
– Если они вернутся, я готов к бою, – с яростью заявил Селим.
Он подошел к стене, снял с гвоздя старую робу, под ней оказалось охотничье ружье, к которому он припаял ствол.
– Здесь внутри патроны, нашпигованные дробью, – объявил он с гордостью. – Первому, кто дотронется до моей сестры, я прострелю ноги.
– Не играй в хреновые игры! – проворчал Эдуар. – Где ты раздобыл ружье?
– Я его умыкнул у старика, путевого обходчика. Я ему ремонтировал «селтакар гратос». Когда я привел его машину в гараж, старика не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116