Эдуар все реже виделся с Эдит, считая, что к ней подступает дряхлость: она быстро старела. Когда он украдкой наблюдал за ней, ему казалось, что сквозь ее морщины проступают первые симптомы болезни.
Бланвена ни на секунду не отпускала глубокая тоска. Он пытался заглушить ее работой, но внутренне колебался между предчувствием непоправимого провала и гнетущей опасностью.
Несмотря на усталость, Эдуар мало спал, борясь с бессонницей с помощью книг, которые ему приносила Наджиба. Она выбирала для Бланвена книги, способные обогатить его культуру: романы, биографии великих людей, исторические произведения; там были и философские трактаты, достаточно небольшие по объему, чтобы не оттолкнуть Эдуара.
Бланвен ощутил вкус к литературе; он всегда испытывал тягу к «чтиву», как он выражался. Вольтера он полюбил самой возвышенной любовью, и его роман «Задиг» всегда валялся на ковре из рафии, покрывающем его кровать. Сартр нравился Бланвену больше, чем Камю, которого он считал слишком холодным. Он с трудом разобрался в Селине, но, вчитавшись, был покорен очарованием его книг. О своих впечатлениях Эдуар рассказывал сестре Банана и, бывало, разбирая картер или меняя выхлопную трубу, с энтузиазмом вел с Наджибой беседы о литературе.
Но случалось, что и литература не приносила покоя душе Эдуара, и тогда он прибегал к алкоголю, щедро наливая себе вина «Драмбюи», потому что любил крепленые напитки. С трудом Бланвену удавалось заснуть, с еще большим трудом – встать. Холодный душ и крепкий кофе кое-как ставили его на ноги, но тоскливая пропасть, которая образовалась в жизни молодого человека, становилась все глубже и глубже. Анализируя свою непреходящую тоску, Бланвен пришел к выводу, что у него развивается депрессия. Он испугался, потому что всегда считал себя отменно здоровым и уравновешенным человеком.
Это ухудшение душевного состояния продолжалось до одного дождливого вечера, когда судьба Эдуара резко изменилась.
Бланвен находился в яме и осматривал днище «Сит-роена-15 six» 1956 года выпуска, модифицированного Петером Эппендалем, когда остановившаяся перед гаражом машина погудела.
В гараже Бланвена не было бензоколонки, и Эдуар злился, если ему мешал какой-нибудь клиент, настолько ленивый, что не желал выходить из машины, дабы убедиться, что здесь не торгуют бензином. Чертыхаясь, Эдуар вылез из ямы по короткой железной лестнице.
Перед гаражом-мастерской стоял большой «роллс-ройс фантом» с затемненными стеклами. Эдуар тут же узнал его: автомобиль княгини Черногорской. За рулем сидел старый Вальтер Воланте. Увидев Эдуара, он вылез из машины и дружески улыбнулся. Затем старик открыл заднюю дверь и протянул руку навстречу собирающемуся выходить пассажиру. Показалось туловище герцога Гролоффа. Длинные седые волосы, обрамлявшие лысину герцога, падали на его жирные плечи. Камергер с опаской поставил сначала одну ногу на асфальт, затем другую. Над начищенными до солнечного блеска туфлями нависали серые гетры. Его черный костюм от ветхости позеленел. Поскольку лил сильный дождь, герцог потрусил в гараж настолько быстро, насколько ему позволяла его тучность.
– Приветствую вас, монсеньор, – сказал Эдуар. Старик вымученно взглянул на Бланвена.
Лицо у старика было нездорово-бледным, под глазами – желтые круги. Путешествие, наверное, утомило его.
– Здесь у меня нет стула, – сказал Эдуар, – я бы предложил вам подняться в мою квартиру, но лестница настолько крутая, что вряд ли вы рискнете забраться по ней.
Герцог покачал головой, затем, увидев стопку новых покрышек, со стоном уселся на них.
Старый Вальтер забрался в машину, чтобы укрыться от дождя. Эдуар выжидал, будучи совершенно уверенным в том, что если старик явился к нему, значит, речь идет о делах чрезвычайной важности.
– Княгиня Гертруда ознакомилась с письмом, которое вы мне оставили. Она определила, чьим почерком оно написано и для очистки совести дала его на графологическую экспертизу: письмо написано именно князем.
Присев на верстак, Эдуар принялся поглаживать губки тисков.
– Не соблаговолите ли вы показать мне низ вашей спины? – спросил Гролофф.
Эдуар ничем не выдал своего удивления. Соскочив с верстака, он расстегнул комбинезон, под которым были только трусы, и повернулся к герцогу спиной.
Тот наклонился и перекрестился.
– Боже всемогущий! – прошептал старик.
– Вас так взволновало мое родимое пятно? – спросил Эдуар.
– Такое же родимое пятно у всех мужчин из рода Скобосов. По форме оно напоминает очертания Черногории.
– Ну и дела! – хихикнул Бланвен, чтобы скрыть смущение.
– Нет никакого сомнения, что вы сын Сигизмонда Второго, – заявил герцог.
– А в династии не было Эдуара?
– Нет.
– Значит, я Эдуар Первый? – пошутил Бланвен.
– Выходит, да.
– Сын князя – ладно, но сын служанки – вот в чем загвоздка, не так ли?
– Необязательно, поскольку князь признал свое отцовство.
– Да и потом, в любом случае ведь Черногория республика?
– Пока.
– Хм, знаете ли, возвращение Зорро… На вашем месте я бы особо не рассчитывал на это.
– История непредсказуема, монсеньор.
Эдуар подскочил.
– Повторите-ка, пожалуйста, что вы сказали!
– Я сказал, монсеньор, что история непредсказуема.
– Вы называете меня «монсеньор»!
Старый толстяк улыбнулся.
– Отныне мне будет затруднительно называть вас как-нибудь иначе.
Герцог огляделся.
– Вы здесь живете?
– Не княжеское жилье, не так ли?
– Все Скобосы увлечены техникой. Ваш отец был…
– Я знаю: его страстью были мотоциклы.
– А у вашего деда – самолеты. Короче говоря, монсеньор, княгиня Гертруда хочет как можно скорее увидеть вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116