— Тебя послал Старик?— Конечно! Он знает, что ты предавался возлияниям, и велел срочно привести тебя…— Горим?— Судя по его возбуждению, да! Одна мысль — одеваться, потом вести машину до резиденции Старика, выслушивать его болтовню, меня угнетала.— Как бы мне хотелось сачкануть!— Не советую, — уверил Пино. — Он мне сказал, что каждая минута на счету!— Ладно, жди меня. И будь благоразумен с мамой, пока я одеваюсь.— Я тебя умоляю, — пробормотал он в смущении.— Весь Париж знает, что ты самый развратный тип, уцелевший с войны… — Я вышел, оставив его оправдываться перед Фелиси.Вот уже две тысячи пятьсот лет, как я не видел шефа в таком плохом состоянии. Выглядел он отвратительно. В глазах было столько же любезности, сколько у сдающего в парке стулья напрокат, к которому обратился золотарь; губы его были так сжаты, что невозможно было измерить его температуру через рот.— Садитесь, Сан-Антонио.Он пристально разглядывал меня. Его буркалы были беспощадны. Но я не терял самообладания. На моей помятой физиономии он читал о количестве выпитого накануне, как читают о способе использования электробритвы после тридцати лет бритья короткой саблей.— Видок не слишком хорош!— Печень, шеф, это ничего…— Вы не слишком перепили? При этих словах я начал вскипать. Мне хотелось послать его куда подальше, но у меня не хватило сил.— Просто мы обмывали повышение Берюрие…— Слушайте меня, Сан-Антонио, я знаю, что вы умеете пить, но я не слишком это одобряю. Алкоголь разрушает рефлексы…Он мне выдал курс морали начальной школы о знаменитом божьем биче! Я ждал, когда он вытащит графики из ящика стола.— У вас есть ко мне претензии, шеф, нет? По моему голосу он почуял, что я вот-вот ткну его носом в бювар, а поскольку я был ему нужен, он сменил пластинку.— Сан-Антонио, я в большом затруднении… Я ждал продолжения. Он потер свои холеные руки, принесшие целое состояние маникюрщицам.— Итак, вы немедленно отправляетесь в Швейцарию…Тут я заколдобился! Представьте себе, что сегодня в шесть вечера у меня свидание с блондинкой, которой достаточно послать открытку, чтоб быть принятой в разряд «блю белл герлз»! Но это возражение не имело силы, и я не стал его формулировать. Старик тер свой череп слоновой кости.— Вы знакомы с Матиасом?Еще бы, Шарль! Это один из моих лучших коллег. Молодой, выпускник Сорбонны, который сделает чертовскую карьеру, судя по достигнутым успехам.— Я только знаком с ним, патрон!— Он только что совершил сенсационный подвиг…— Ах так? Это меня не удивляет!— Вы слышали об организации Мохари? Я задумался…— Не та ли это организация, которая снабжает оружием арабские страны?— Да. Матиас сумел вступить в ее ряды.Я присвистнул. Мое похмелье сразу прошло, и я забыл свою красотку, которая будет ждать меня вечером у Машьяна.— Прекрасная работа, на самом деле. Как это ему удалось?Старик, скромный как пятнадцать голливудских звезд, потупил свои лягушачьи глазки.— Он следовал моим директивам, вот и все!— Я в этом не сомневался, шеф!Он схватил нож для бумаги из слоновой кости, цвета своего черепа, и начал выстукивать на столе «Марш донских аккордеонистов».— Необходимо, чтобы у меня кто-нибудь был там, на месте… И я знал, что резиденция, если можно так выразиться, организации Мохари находится в Берне. Тогда я отправил его туда… Он смог найти ход. У Матиаса были стратегические сведения, касающиеся операции в Северной Африке… Он им их сообщил, чтобы положить приманку в ловушку.— Его не подозревают в двойной игре?— Не думаю. Он выдержал многочисленные тесты и вышел победителем. Короче, его положение у Мохари прекрасно, и мы довольны…Я не видел, к чему он клонит. В конце концов, если он меня вызвал, то не для того, чтобы поделиться радостями жизни (как говорил Анри Спад). Он не замедлил объясниться.— Итак, в Берне все в порядке. Матиас нас предупреждает обо всех серьезных приготовлениях и надо, чтобы он сохранил свой пост!— Но что-то может ему помешать?— Кто-то…— Кто?— Некто Влефта…— Никогда о нем не слышал!— Это албанец, член организации Мохари… Он у них своего рода основной агент по Соединенным Штатам…— В чем же дело?— Дело в том, что он имел дело с Матиасом в прошлом году по поводу планов, украденных из Морского министерства… А значит, он знает нашего друга!— Ай!— А завтра он прибывает в Берн из Нью-Йорка… Это катастрофа для Матиаса… Как только Влефта его увидит, он его разоблачит и… — Он не закончил. А что еще можно было добавить?— Хорошо, и тогда?— Вы должны вмешаться…— Я?— Да. Сегодня вы отправляетесь в Берн, а завтра утром вы поджидаете албанца в аэропорту…Боже мой, вот этого-то я не люблю. Я пытаюсь уточнить у Старика его намерения:— И я ему должен дать поручение?— Да, вы шепнете ему на ухо с помощью револьвера…Теперь все ясно и не остается мест для фантазии. Мне больше не хочется шутить. У меня бывает желание укокошить тех, с которыми я в ссоре, не поджидать субъекта, которого я не знаю, на выходе из самолета, чтобы отправить его на небо, это, да…Я наморщил нос. Старик заметил это и кислым голосом бросил:— Не согласен? Я прочистил глотку.— Вы знаете, патрон, я не чувствую в себе способностей живодера!Он ударил кулаком по столу, что с ним редко случается, так как обычно он умеет владеть собой.— Сан-Антонио, я прошу вас учесть, что речь идет вот о чем: или Влефта или Матиас, и что я предпочитаю, чтобы это был Влефта… Для нашего друга это вопрос жизни и смерти. Я думал, что вам не надо это объяснять… Могу добавить, что кроме этого сентиментального аспекта проблемы, скажем так, есть еще более важный: национальные интересы. Надо, вы меня хорошо слышите, НАДО, чтобы Матиас сохранил свой пост, все!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30