Я вам рекомендую его в качестве овсяных хлопков когда-у-вас-гости. Чистая работа, без сучка и без задоринки. Ноги мсье складываются в коленях, как щипцы, голова покачивается. Толстый, у которого всегда есть что сказать в серьезной ситуации, пользуется тем, что наш приятель оказывается в пределах досягаемости, чтобы поднести ему дополнительную плюху прямо в пасть.На этот раз Меарист отправляется на пол.Я сгребаю его и раскладываю на кровати рядом с чемоданом. Сначала наручники! Пока он старается всплыть, я шмонаю по карманам. Вместо наплечной повязки он таскает с собой “беретту” для взрослых, от вида которой можно заболеть желтухой.Я присваиваю ее. Мои поиски продолжаются. Но я и не обнаруживаю ничего интересного, если не считать толстенный пресс (больше четырех сотен косых!). Открываю чемодан: он пуст. Очевидно, мусье явился за своими манатками.— Его забираем? — спрашивает Толстый.— Не сразу, мне кажется очень удачным, что мы встретились и можем поговорить, эта квартира располагает к откровенности…— А если появится девица?— Не волнуйся! Наручники при тебе?Он протягивает мне свои хромированные браслеты.Я приступаю к приятной работенке. Снимаю туфли и носки Меариста, просовываю его ноги сквозь решетку кровати. И защелкиваю их наручниками Берю. Сдергиваю шнур от занавесок и привязываю жертву к матрацу. Теперь он не может даже двинуться. Глубокий вздох вырывается из его груди, он начинает выплывать из тумана.— Колоссально, — бурчит Берю.— Что?— Ты видишь, преступный мир уже не такой, каким он был раньше.Современные блатные не гнушаются ничем: посмотри хотя бы на этого. Ну!У него чистые ноги! Двадцать лет назад ты бы такого не увидел!Ресницы Меариста вздрагивают, он открывает свои чудные глаза, и в них блестит фальшивый свет.— Ну и в чем дело, выкладывайте, — злобно бросает он. Я показываю удостоверение, сознавая, что ни одно слово не может заменить дело.— Ну и что! — бормочет он воинственно. — Я в порядке!— С твоей совестью, может быть, потому что она сговорчива; но не со мной, дружок. И позволь мне эту смелую метафору: сейчас, когда ты распростерт, тебя следует положить на лопатки!— Что?— Я обвиняю тебя персонально в убийстве и попытке убийства. С твоим послужным списком, который бы обесчестил и общественный сортир, тебе грозит вышка, это точно!— Что за кривлянье? Я ничего не знаю!— Однако с твоими способностями гонщика ты бы мог участвовать в соревнованиях, дружок!— Но…Он затыкается, так как Берю выписывает ему пилюлю по рецепту врача.Нижняя губа уголовника лопается.— Это научит тебя держать пасть закрытой! — ворчит Толстый.— Позволь, — говорю я своему приятелю, — я как раз наоборот хочу, чтобы он ее открыл…— Мне нечего сказать! — говорит Меарист с суровой убежденностью.Я подмигиваю службе сервиса Мишлин. Берю, который умеет читать сквозь полузакрытые веки, достает зажигалку и проводит пламенем по подошве ног парня. Тот испускает пронзительное си бемоль, эхо которого прокатывается по квартире.— Давай включим радио, — говорю я На этот раз Меарист смекает, что попал, как кур в ощип.Пока Филип греет, я объясняю ему — Ты пойми, парень Мы здесь не в Конторе, можем себе позволить любые фантазии Мы будем работать с тобой, пока ты не расколешься.После чего смотаемся, а за тобой приедут жандармы. Они напишут рапорт, что ты стал жертвой сведения счетов, а обвинения, которые ты, возможно, выдвинешь против нас, обернутся против тебя, это понятно и ребенку.— Я ничего не знаю!Я показываю ему перчатку — Вот перчатка, которая принадлежит тебе. Это легко проверить. Так вот, она составляет чудесную пару с той, которую ты обронил на железнодорожные пути в день убийства!Меарист слегка зеленеет Он начинает думать, что в его гороскопе есть пробелы!— Ты все еще ничего не знаешь?— Нет, честное слово! Это не моя перчатка!— О'кей! Ты можешь продолжать, Берю!Толстый только этого и ждал! К счастью, по радио в это время исполняют Вагнера Прекрасная музыка, это я вам говорю. Лучшего аккомпанемента и не придумаешь. Заметим, чтобы быть справедливыми: поет не Вагнер, а Меарист. Это настоящий Войгнер! У него бас, который вогнал бы в тоску Арманда Местраля. Когда он хорошо распелся, я делаю знак моему Регенту-Повару прервать партию гриль-грума. Я не люблю запаха паленого поросенка; вашего славного Сан-Антонио воротит от этого!— Послушай, Меарист, — нашептываю, — я не хочу утомлять тебя лишними вопросами; мне достаточно ответа на один: где скрываются остальные члены банды летучих мышей?Но он не отвечает Он бледно-зеленый, сводник мисс Недотрог И обливается потом, как камамбер Берюрье.— Мне плохо — задыхается он — О! Мне плохо… Мне больно!Он корчится — Не будь тряпкой, маленький ожог, мужчины от этого не умирают!Во всяком случае, не похоже, чтобы он притворялся. Он задыхается. Я замечаю, что его лицо посерело.Боже праведный! Нет, не баловство Берюрье привело его в такое состояние, а может, этот хрен сердечник!— Ну хватит, ты прекратишь ломать камедь? — заявляю я. Он вызывает жалость. Я поднимаю его веко и рассматриваю роговицу — Боже мой! — восклицаю я. — Они тебя отравили, твои приятели! Когда ты разделался с моим инспектором, они решили, что дело может принять плохой оборот для тебя, они приняли меры предосторожности!— В животе! Царапает… Когти!Толстый в нерешительности от всего этого.— Он разыгрывает Даму с бегониями, что ли? — говорит он.Я указываю на изможденное лицо Меариста, капельки пота, усыпавшие его свинцовую кожу.— Во всяком случае это хорошо разыграно! А тот агонизирует по-настоящему:— Пить! Пить! — стонет он.— Подай ему воды!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39