Ответ:— Никого.Да, точно, как на Ассамблее ООН… Так мы далеко не уедем…Я медлю: идиотская мысль сверлит мне черепушку. Потом прошу Грейс:— Спроси у него, знает ли он Марту Обюртен.И внимательно смотрю на мужика, как он будет реагировать.И что вы думаете, как только произнесено имя умершей, он начинает хлопать глазами, будто летучая мышь, ослепленная ярким светом. Здесь меня не проведешь! Это тот самый знак, который полицейский моего уровня читает лучше, чем любимую газету. Во всяком случае, Даггл знает это имя, он знает Обюртен. В этой истории все как-то перемешано, все связано между собой — это мое глубокое убеждение. Вообще в этом мире, как я понял давно, все могут называть друг друга на «ты». А вы как считаете?Жертвы и убийцы, виновные и безвинные!Черт, какая мешанина!— Ладно, — говорю я Грейс, — оставим теперь уважаемого электрика, теперь мы…Я адресую облезлому радиомеханику самую милую улыбку и кидаюсь к выходу. Скачу, как конь, оторвавшийся от группы во время забега, знающий, как настоящий фаворит, раньше зрителей, кто придет первым. Теперь у меня карты на руках, остается только как следует сыграть партию…Нужно найти и выяснить еще две вещи, желательно одновременно: первое — поговорить с Хиггинсом, и второе — поговорить с высоким блондином в замшевом жилете.— Садись скорей, — тороплю я Грейс, — теперь рванем в Бат. Глава 8Вперед, в Бат! Нет, Бат совсем не симпатичный и уж вовсе не маленький, как я думал, судя по описаниям моего земляка, хозяина гаража из Нортхемптона.Промышленный город, скорее черного цвета, еще более мрачный, чем то, что я видел раньше. Ветер гонит с моря низкие облака, горизонта не видно, так что кажется, будто небо и море составляют одну непроницаемую стену. У меня впечатление, будто солнце, насмотревшись на отвратительный пейзаж, отвернулось окончательно от этой страны и светит где-то в другом, далеком отсюда месте, на другой планете, где люди менее суровы.Вокруг все так серо, словно наступили сумерки, хотя на самом деле, когда мы въезжаем в город, чуть перевалило за полдень. Грейс, убаюканная в машине и опьяненная ласками, задремала, положив голову на мое плечо. Ее волосы щекочут мне щеку. Я опускаю нос в ее мягкие, приятно пахнущие волосы. Эта девушка — единственное светлое пятно в моей мрачной поездке. Вы, наверное, думаете, что я англофоб или стал им, но здесь вы глубоко ошибаетесь. Сами посудите, приехать в незнакомую страну, с постоянно хмурой погодой и плотным туманом, только для того, чтобы увидеть, как вешают человека, и найти закопанный в саду труп, а потом еще узнать, что все кафе в Англии закрываются после обеда. Согласитесь, что это не самое приятное местечко для туризма!Путь был не близкий, и мы остановились пожевать в придорожном ресторанчике на берегу Темзы. Я вам скажу честно, как француз: жратва здесь именно для несчастных людей. У нас даже Армия спасения кормит лучше. Но цены, между прочим, будь-будь…Уезжая, я был недоволен настолько, что в качестве приятного десерта кинулся со всей страстью на Грейс, доведя ее руками и губами до полного исступления, хотя, вы меня знаете, для меня это скорее репетиция перед концертом, что-то вроде проигрывания гамм или пробы голоса.Грейс быстро забыла о своей истинно национальной флегматичности. Она выкрикивала какие-то страшные вещи, и все по-английски! Так что нам понадобилось время, чтобы прийти в себя. Я не хвалюсь — вы меня знаете!И вот, после такой задушевной интермедии, мы наконец въезжаем в Бат. Меня снова охватывает тоска — под стать погоде. Я останавливаюсь у первого же магазинчика и покупаю бутылку виски, чтобы развеять дурные мысли. Клянусь, настоящий мужчина должен заправляться таким образом, чтобы держать себя в форме в подобных случаях.Прямо по курсу почта. Резкое торможение с поворотом налево будит мою прелестную подружку.— Где мы? — спрашивает она.— В Бате…— Скажите, — говорит она, поднимая на меня глаза, — вы меня любите?— Да ты себе даже не представляешь как! — уверяю я.Она, конечно, прелесть, спору нет. И она неискушенная, моя королева, но если начнет постоянно мне петь серенады… Любовь любовью, но комиссар Сан-Антонио должен думать и о работе.Я выскакиваю из машины и бросаюсь в крутящуюся дверь почтового отделения. Телефонный справочник! Быстро!Ищу фамилии на "Т".Здесь их целая куча. Но среди них я не вижу фамилии Тоун. Мое сердце сжимается. Может, мой земляк Александр обознался?Я зову Грейс и прошу ее позвонить в гараж «Эксельсиор» в Нортхемптоне.— Это ты, Александр? Он с ходу узнает мой голос.— Комиссар! Что приключилось? Тележка сломалась?— Нет, скорее я сломался. Я что-то не могу найти твоего Тоуна в телефонной книге Бата.— Серьезно? Но он точно Тоун. Чем больше я сейчас ковыряюсь в памяти, тем больше уверен. Нет, я не ошибся.— Может быть, у него нет телефона. Ты не помнишь случайно его точный адрес?— Ты что, считаешь, что я Господь Бог все помнить? Нет, конечно…— Знаешь, Бат — большой город. Большой и мерзкий!— Слушай, а не снимает ли квартиру этот парень?.. Хотя нет, если у него нет своего гаража, то он бы не смог одолжить бобину своему знакомому… Не знаю, может быть, поспрашиваешь в гаражах?— Но в справочнике только фамилии!— Да, не подумал! Я вздыхаю:— Ладно, пойду посмотрю. Я, собственно, тебе звонил на всякий случай, вдруг ты ошибся…Александр — человек, реагирующий в последний момент. Когда я хочу повесить трубку, он вдруг воспламеняется:— Подожди!— Есть мысль?— Да… Ты ведь искал на "Т", да?— Ну а где еще надо искать Тоуна?— Не злись, комиссар. Наверное, я ослышался. Черт их поймет с их именами! Скорее всего, я услышал Тоун, а на самом деле он — Стоун… Стоун — камень.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37