Я с наслаждением копаюсь в сумке. Вне всяких сомнений, я вышел на правильный след.Вдруг слышится шум шагов, заставляющий меня вздрогнуть. Я собираюсь спрятаться, но уже слишком поздно. Дверь открывается, и появляется Берже. На его сотрясаемом тиками лице глаза горят так, что запросто могли бы заменить печку.Исходящая от него жара обжигает меня.Вместо того чтобы спросить, что я у него делаю, он набрасывается на меня. Он действует с такой быстротой, что я, не ожидавший нападения, оказываюсь зажатым между кроватью и шкафом и получаю великолепный удар его котелком в пузо. У меня появляется ощущение, что я весь превратился в желудочные колики.Издав жалкое бульканье, я падаю вперед. Тогда он поднимает меня хуком правой в челюсть, от которого я забываю, кто я такой.Я отрубаюсь, даже не успев вспомнить, какого цвета была белая лошадь Генриха Четвертого!Прихожу в себя я очень быстро. Нежная рука моего ангела-хранителя восстановила контакт, и электричество снова поступает в мои мозги. Я с трудом поднимаюсь, массируя челюсть. Брюнет, разъяренный, как крестьянин, заставший на своем клеверном поле стадо муфлонов, следит за мной; ему никак не удается справиться со своими тиками.— Мне сразу не понравилась ваша морда, — говорит он. — Я догадывался, что вы подозрительная личность. Надо бы вызвать полицию.Я размышляю так быстро, как только позволяют мои потрясенные мозги.Не он ли предатель? Может, он отмолотил меня, потому что знал, что я полицейский, и увидел в данной ситуации возможность продемонстрировать свою невиновность, навешав мне тумаков? Или он все-таки действительно чувствует негодование человека, заставшего постороннего в своей комнате?Озабоченный, я иду к нему.— Слушайте, старина, прежде чем начинать военные действия, выполняют обычные формальности!— Чего?!— Я говорю, что, прежде чем бить меня по морде и оскорблять, могли бы задать мне несколько элементарных вопросов, я бы на них ответил, и недоразумение бы рассеялось…Его тики становятся сильнее. Теперь его физия дергается каждые две секунды, как будто его заперли в бочку с лягушками. Пользуясь его растерянностью, я продолжаю:— Если это ваша комната, простите, потому что человеку свойственно ошибаться. Дюрэтр попросил меня найти лекарство для профессора, которое лежит в его чемодане.— Комната Дюрэтра в соседнем бунгало! — выплевывает брюнет.— Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя быть полюбезнее?Он начинает расслабляться… Я по-прежнему не знаю, искренен он или притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.— Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева…Ну ладно, я пошел налево… Не думаете же вы, что я развлекаюсь, шаря в чужих вещах, как прислуга из отеля? На этот раз он убежден — или притворяется таким. На его губах появляется улыбка, которую я успеваю заметить прежде, чем его морду сотрясает сильный тик.— Ладно, извините меня… Но когда видишь, как плохо знакомый тебе человек роется в твоих вещах…— Да, понимаю. А крепко вы мне двинули… Вы, часом, не были чемпионом Франции в легком весе?Он смеется.— Я немного занимался боксом в университете.— Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее спортивное будущее…На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната Дюрэтра, и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск. Фотопринадлежностей в ней нет.Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора Минивье. В комнате этого тоже нет фотоаппарата… Вывод: наиболее вероятный подозреваемый — Берже.Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется его спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это кажется ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше от того, что мне известен яд…Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена. Я ему объясняю, что наша Служба задержала поблизости подозрительного, при котором был пузырек этого яда. Увидев, что старик умирает, я позвонил в Париж… Он поздравляет меня с моими дедуктивными мозгами и принятым решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки неприятно напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления с тем, что попытался вытащить его из могилы.Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в поместье сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать, как мне это удалось. Он обещает не противоречить моим словам, когда Берже заговорит с ним об инциденте.Частично успокоившись — потому что я по-прежнему не знаю, виновен Дюрэтр или нет, — я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму голубю.Он грустно воркует, пытаясь выбраться из клетки. Жрать ему не приносили, и бедняга выглядит анемичным. Конечно, предателю он больше не нужен.Я связываю лапы птицы куском веревки и иду к своей машине, не проходя через поместье Тибодена…Мне надо съездить в Париж. Я хочу кое-что проверить, потому что люблю убедиться в твердости почвы, прежде чем поставлю на нее ногу.Старик выглядит невеселым. Его лоб исчеркан морщинами, взгляд погасший, как витрина магазина после закрытия.Я сажусь без приглашения.— Как он? — спрашивает Старик.— Немного лучше, — отвечаю я. — Я посвятил в тайну одного из двух докторов; он занимается им и надеется спасти, если сердце профессора окажется на высоте.— Какая катастрофа! — вздыхает босс. Я пользуюсь случаем, чтобы вылить на него частичку моей желчи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28