Вот такие они, наши королевы! Они умеют страдать втихомолку. Возьмем, к примеру, Марию-Антуанетту. Разве она орала перед тем, как на ее голову свалился механический топор? Нет! И даже потом она ни слова не произнесла! Ни словечка! Молчание — вот в чем достоинство королей!
Наконец мы доходим до припева — пристегните ремни, поем все вместе!
Эхма, твою мать, Век свободы не видать, Каторжники мы-ы-ы!
Монархи восторженно мычат, надрывая глотки. Они, похоже, балдеют от самого сюжета песни.
И вот завершающий обвал! Это конец! Короли, королевы, принцы и президенты сидят со слезами умиления на глазах. Они ужасно растроганы!
Они долго будут помнить о Франции и знать, что Франция способна на многое!
Глория смеется, держась за бока, и подходит к нам.
— Ну силен ваш товарищ! Я как бы невзначай говорю ей, мило улыбаясь:
— Два типа, которых вы уложили в комнате Экземы, были добропорядочными гражданами и простыми телохранителями.
И что вы думаете? Нет ни заламывания рук, ни проклятий, ни хотя бы гримасы конфуза. Вместо этого она смеется еще сильнее. Меня мороз по коже пробирает.
— Ну и что? Они же хотели вас убить, не так ли?
— И это все, что вы можете сказать?
— Но, Тони, дорогой, вы странный человек — белая ворона, честное слово! И потом, телохранителей для того и нанимают, чтобы они подставляли свою шкуру под пули!
Непостижимая женская логика — она не знает границ!
Берю, из-за потери голоса Ла Кавале, приходится заканчивать песню одному Певица надулась, она обещает подать жалобу в профсоюз крикунов.
Она больше не любит Толстяка, никогда ему не простит его господство в вокальной сфере Присутствующие скандируют «браво» и хлопают от души Король Фарук даже поранил руку об алмазный крест на груди Собственно, это можно отнести к профессиональной травме на производстве, поскольку всякий риск при аплодисментах будет покрыт королевской страховкой. Кстати, адрес королевской страховой компании Лондон, Букингемский дворец Словом, у всех едет крыша Не спеша. Я даже умудряюсь на время забыть, в каком опасном положении мы все находимся, как вдруг…
Глава 17
Это привычка такая — обожаю заканчивать главу на самом интересном месте. У читателя появляется желание скорее перевернуть страницу или выбросить книгу…
Но действительно, как я только что сказал, вдруг слышится шум, перекрывающий пение нашего соловья Берю. Будто подземный взрыв в шахте. Такое бывает, когда где-нибудь в зале настраивают музыкальную аппаратуру и дуют в микрофон, чтобы попробовать звучание. Обычно в таких случаях с усилением не стесняются, так что у счастливчиков, сидящих в зале, вянут уши.
«Алло! Алло!» — раздается будто с планеты Марс Берю произносит «квак» и замолкает. Монархи перестают отбивать ладоши, а королева-мать слюнявит палец, укушенный свободолюбивой челюстью.
Мы все поднимаем головы, поскольку голос звучит откуда-то сверху, как всякий уважающий себя сверхъестественный голос.
И тут я обнаруживаю в центре огромной люстры громкоговоритель.
Среди хрустальных висюлек динамик почти незаметен, но издает звуки, вызывающие звон подвесок. Граждане присутствующие шушукаются, задают друг другу вопросы типа «Что это такое?» да «Откуда взялось?» Все устремляют взгляды на Окакиса, который вновь впадает в транс.
Обиженный невниманием Берю, как всегда кстати, заявляет, что неприлично, мол, затыкать рот певцу, да еще его масштаба. Это все равно что пощекотать эквилибриста под куполом цирка как раз в момент подготовки прыжка через шест. В таких случаях часто бывает смертельный исход. А у теноров может застрять в глотке неосторожно пущенный реминор, и тогда он задыхается насмерть, так что и кислородная подушка не поможет.
Но Толстяк не успевает закончить свой монолог, поскольку голос из поднебесья, поражающий воображение своей силой и уверенностью, вновь бьет по барабанным перепонкам.
— Алло! Алло! Пусть все замолчат, сохраняют спокойствие и внимательно слушают, что я скажу!
Пауза. Королева Мелания осеняет себя крестным знамением. Это вообще относится к привилегиям королей и королев — осенять всех крестным знамением, особенно если имеется крест под рукой.
— Что это все, в конце концов, значит? — вскрикивает Окакис. — Кто тут установил динамик?
Вновь звучит голос:
— Господин Окакис, подойдите к чаше с цветами в углу салона за статуей Дианы. Внутри вы найдете микрофон, возьмите его, тогда нам будет легче общаться друг с другом.
Но любопытная ситуация, дорогие мои, — гостей это абсолютно не колышет. Наоборот, они находят такой оборот событий забавным, думая, что речь идет об очередном розыгрыше, фарсе — словом, гвозде программы! Они с удовольствием устраиваются поудобнее в ожидании продолжения спектакля. Только у троих присутствующих ощущается некоторая слабость в коленках: Глории, Окакиса и вашего покорного слуги. Они-то как раз понимают всю серьезность положения. Во всяком случае, им наконец удастся узнать (кстати, вам тоже) развязку всей истории.
Окакис спешит в указанное с небес место и действительно находит микрофон. Он берет его дрожащей рукой и, как неопытный певец-любитель, подносит ко рту:
— В чем дело?
— Господин Окакис собственной персоной? — вопрошает голос.
— Да, — неуверенно произносит лишенный судов судовладелец.
— Очень рад вас слышать, господин Окакис. Организация «Зет» шлет вам свои наилучшие пожелания.
— Что за шутки? — взвизгивает грек.
— Вы сейчас быстро поймете, что мы вовсе не шутим!
— Кто вы?
— Разве вы не слышали? Я же вам сказал — организация «Зет».
— Где вы?
— На борту подводной лодки примерно в трехстах метрах от вашего причала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60