Вполне возможно, он называется «Не двигайся, не то я быстро кончу». Под такую музыку не танцуют, а тихо трутся друг о друга.
Берюрье все еще в трансе со своей возлюбленной Ла Кавале. Классная парочка. Увидев меня, он приближается походкой стопоходящих.
Собственно, это его стиль танца.
— Ты видел, какие па я тут накручивал? — спрашивает он радостно. Моя кошечка меня научила!
— Браво! Снимаю шляпу, Толстяк.
— Да ты бы снял не только шляпу, если бы видел меня только что, Сан-А! Кроме того, я приготовил вам всем сюрприз, но сначала ты должен посвятить меня в последние новости. Кстати, когда будешь все это рассказывать нашему другу Пинюшу, придется тебе клясться головой своей матери, иначе он не поверит!
И, высказавшись, он быстро убегает, будто черт запрыгнул обратно в табакерку. Его слова, однако, оставляют у меня в душе некоторое беспокойство.
— Короче говоря, эта королевская тусовка больше смахивает на конгресс легавых! — громко шепчет моя Глория.
— Общего много!
Малышка Антигона пляшет с профессором В. Кюветтом, который трясется в танце, как тарелка с лазаньей. Он снует маленькими шажками, высоко задирая ноги, будто переходит лужу на базарной площади. Через плечо профессора Антигона передает мне мимикой сигнал, означающий SOS. Я отвечаю немым обещанием. Ах бедняжка, она даже не подозревает, какая страшная участь ее ожидала, ведь коварная мачеха непременно хотела стереть ее с лица земли!
"Да, малышка, — думаю я про себя, — мы обязательно спляшем с тобой.
И если ты не против прогулки под луной, я готов пропеть тебе песни Вертера — при условии некоторой компенсации".
Блюз заканчивается, и я снимаю руки с Глории.
— Если позволите, дорогая невеста, пойду потанцую с сироткой!
— Я знаю, она вам страшно нравится, — шепчет замена мисс Виктис. И очень похоже, что это обоюдно. Примите искренние поздравления, дорогой Тони. Она действительно настоящая наследница! С ее деньгами, когда она их получит, вы сможете купить всю префектуру полиции, чтобы переделать ее в автостоянку.
Глория отклеивается от меня, но, понятное дело, это временно и она будет продолжать слежку за мной. Ух, милая Глория — настоящий партизан!
Я, однако, интеллигентной походкой, которая так нравится дамам, направляюсь прямо к Антигоне. Старый В. Кюветт задыхается, как списанный паровоз на подъеме (черт, куда подевались все мои метафоры?).
— Отдохните, господин профессор, — говорю я вкрадчиво, — иначе ваша коробочка с эмфиземой рискует вылиться в резервуар с астмой.
И я похищаю у него партнершу одним ловким движением. Профессор смотрит нам вслед, отдуваясь.
— Ну наконец! — вздыхает Антигона. Ах, как приятно слышать такой нежный вздох! Оркестр меняет пластинку — начинает наигрывать самбу.
Такой танец мог бы произвести фурор в маленьком кафе на Монмартре люди бы с ума сошли! Называется просто: «Танцуй самбу!» Начинается с ля-ля, ля-ля и кончается примерно тем же, что в принципе разрешено цензурой.
— Послушайте, моя милая Антигона, — стараюсь я пропеть в ритме танца, — расскажите мне о своей мачехе…
Она делает такую паузу, будто фильм оборвался. Удивление читается на ее лице так же четко, как название фильма на фронтоне «Колизея» — Странный вопрос! — выдавливает из себя дорогое во всех отношениях дитя.
— У меня впечатление, будто вы ее совсем не любите! Я прав?
— Действительно, — соглашается она. — Но, думаю, все дети, чей отец женится вторым браком на женщине почти их возраста, испытывают подобную неприязнь, не так ли?
— Покушение на вашего брата, случившееся только что, произвело на вас сильное впечатление?
Она робко бросает взгляд на меня, и тут ее несет.
— Да! Она виновата во всем! Но как предупредить отца? Он от нее без ума. Поскольку она боялась ехать сюда, он дошел до того, что , оплатил ее личных телохранителей, чтоб те не отходили от нее ни на шаг.
На этот раз единственный и любимый сын своей матери Фелиции перестает танцевать.
— Телохранителей? — вскрикиваю я. Бог мой, ну конечно же! Примерно в том же духе восклицает комиссар Коломбо в знаменитом сериале об интеллектуальных возможностях полиции, когда считает, что очередная серия и так достаточно затянулась и пора объявить о развязке.
Ведь Экзема позвала на помощь своих качков, дав им понять, что я ей угрожаю! Ах, бедные ребята!
— Они говорят по-французски?
— Кто?
— Ну эти телохранители?
Антигона прыскает со смеху.
— Да нет же! Они курды.
Надо срочно сообщить новость Глории. Вот у нее вытянется лицо, когда она узнает, что замочила честных людей.
Мы продолжаем отплясывать самбу. Никогда еще не присутствовал на подобных вечерах! Монархов — битком! Все такие манерные, кланяются, делают реверансы, стучат ножкой. И одновременно танцуют. А между танцами идут смотреть, как кто-то умирает. Потрясающе! Античный мир!
Рим времен Цезарей!
— Мы можем увидеться во Франции? — спрашивает меня Антигона.
— С превеликой радостью, милая девочка.
Когда мы в темпе проходим за колонной, я решаю воспользоваться случаем и клею ей поцелуй в стиле экспрессо, как кофе, горячий! Она краснеет, но не манерничает и не сопротивляется. Воспитанная девочка.
Несмотря на огромные деньги, она очень мила.
Все имеет свой конец, даже самба. Наш танец, как я вам говорил выше, заканчивается на двух ля-ля, ля-ля.
Музыканты хотят устроить себе небольшой перекур, но в это время происходит новое событие. Толстяк выходит на середину зала и, привлекая к себе внимание, хлопает в ладоши, так что стекла дрожат. Я немного обеспокоен, как бы Берю опять чего не выкинул.
— Короли и королевы, заместители королев и принцы, президенты и президентши, — атакует он с ходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60