Снаружи приближается шум разговора, в котором отчетливо слышится голос Толстяка, продающего хозяйке свою пригодную на все случаи лапшу на уши.Комнаты второго этажа также пусты, Одна из них — спальня Эстеллы. В ней горит приглушенный розовый свет. Я вижу ее одежду на спинке стула, расстеленную кровать и уважительно кланяюсь этой волнующей каждого нормально сложенного мужчину панораме.Наконец я обрабатываю третий этаж. Комнаты здесь также необитаемы.Все более и более я восхищаюсь отвагой моей швейцар очки. Чтобы обладать смелостью жить одной в этой огромной затерянной вилле, нужно иметь нервы, и довольно крепкие нервы, которые прошли бы проверку на испытательном стенде.Это ночное расследование, столь же безрезультатное, как и дневное, начинает становиться мне поперек горла. Я осторожно спускаюсь по лестнице на первый этаж. Теперь мне предстоит так же тайком покинуть дом. Для этого я должен подождать, пока нянька проводит моих товарищей по делу.Спрятавшись в закоулке у трюмо, роспись рамы которого представляет собой фантазии на марокканские темы и зеркало которого является идеальным туалетом для мух, я прислушиваюсь.Я слышу, как Толстяк несет околесицу, стараясь придать себе побольше важности и подыскивая витиеватые глагольные формы… Он их нагромождает, он сыплет ими, выдумывает новые… Он объясняет, что для такой молодой девушки неосторожно жить в таком пустынном доме, интересуется, имеются ли в особняке значительные ценности… И я чувствую, что он думает сейчас о Берте так же, как и об этих драгоценностях, которые могут подождать кучу лет. Одним словом, он упивается своей игрой. Вначале Эстелла, должно быть, была выбита из колеи, но вот она уже приходит в себя. Этот ночной визит начинает ей не нравиться, и она об этом горячо говорит. Лорель и Харди (Известные комические актеры, всегда выступавшие вместе.) общего предмета любви отступают под ее напором. Девушка шумно их выпроваживает. Я покидаю последний этаж. Хорошо было бы смыться во время ее краткого отсутствия. Но, поразмыслив, я предпочитаю еще немного подождать.И правильно делаю! Вот моя малышка Эстелла запирает ворота на два оборота ключа, ставит задвижку, подходит к крыльцу и на какое-то время неподвижно застывает, как человек, чего-то ожидающий.Ваш Сан-Антонио стоит теперь на четвереньках за банкеткой Людовика Какого-то. Эстелла приближается к лестнице решительным шагом, но решительным лишь на первый взгляд, потому что она вдруг останавливается, положив руку на перила. На какое-то мгновение я подумал, что она меня обнаружила, так как женщины обладают слухом, снабженным самонаводящимся приспособлением. Но нет. Она прислушивается всего лишь к голосу своей души…Она направляется к телефону, снимает трубку и набирает номер.Похоже, дело становится интересным. Я был прав, набравшись терпения и выждав…Проходит какое-то время, прежде чем абонент Эстеллы снимает трубку.Наверное, он пребывал в объятиях Морфея. Наконец слышится щелчок.— Отель «Карлтон»? — спрашивает нянька. Ей подтверждают этот факт.— Я хочу поговорить с миссис Лавми!Ей, должно быть, возражают, что время не самое удобное для телефонных разговоров. И вправду, если в крайнем случае можно кому-нибудь позвонить в час ночи, то звонить в четыре утра — это дурной вкус.— Это очень важно! — перебивает Эстелла властным тоном. Парень, который женится на ней, поступит правильно, если захватит с собой бутыль нейровитаминов, прежде чем отправиться в свадебное путешествие.— Звонит мисс Эстелла!Завороженная телефонистка отеля «Карлтон» быстро отыскивает номер законной половины «знаменитейшего в мире актера».Обеих девиц соединяют, и вот они уже вовсю стрекочут по-американски, так что я не успеваю схватывать содержание их разговора.Все, что мне удается уловить, так это слова «полиция», «бэби» и, наконец, «утро». Эстелла вешает трубку.Она гасит свет в холле и поднимается на второй этаж, чтобы закончить в не остывшей еще постели беспокойную ночь. Счастливица!Я выжидаю какое-то время, потом, полагая, что она не может меня услышать, выхожу из своего укрытия.Здоровило и его Запасное колесо, должно быть, начали уже стареть в моей тачке-призраке. Пора к ним возвращаться.Я бесшумно открываю дверь. Когда я перехожу на «ты» с замками, вы можете заказывать соло на скрипке Брамса и слушать его, не боясь, что вам помешают.Я вновь окунаюсь в чудесную туманную ночь, переливающуюся всеми цветами радуги, выбивающую вас из колеи и уносящую в неземные просторы.Самое трудное — это вновь преодолеть ограду, что мне удается с помощью той же ветки дуба.Приземлившись рядом с машиной, я вижу, как из-за опущенных стекол струится дым. Толстяк и его адъютант курят, чтобы разогнать сон.— Где ты был? — осведомляется Берю.— Производил незаметный обыск. Толстяк поворачивается к Альфреду.— Что я тебе говорил? Я знаю привычки моего Сан-Антонио.Он тихо спрашивает:— Есть что-нибудь новое?— Ни хрена!— А вот у меня есть.И он протягивает мне роговую расческу с одним сломанным зубком.— Слушай, идя по аллее с девчонкой, я наступил вот на это, и я его поднял.— Что это такое?— Расческа моей Берты.Я рассматриваю предмет. Он изначально состоял из трех зубков. В верхней его части имеется маленькая звездочка из бриллиантовой крошки.— Ты в этом уверен?— Еще как!— Я тоже, — поспешно добавляет Альфред, — представьте, эта расческа из моего заведения.— Во всяком случае, если ваша Толстуха сюда и приезжала, то ее здесь больше нет, — уверяю я. Берю начинает плакать.— Может, ее уже убили и закопали в парке, — задыхается он от слез. — Ты не считаешь, что нам следовало бы сделать раскопки?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39