- Справедливо. Но вы не ответили на вопрос: икона Рублева висела в
центре коллекции?
- Какое это имеет значение? Ведь уже не висит.
- И все же?
Иваницкий немного подумал.
- В центре, третий ряд снизу... Нет, простите, второй.
- А слева от Рублева?
- Кажется, какой-то старообрядческий образ. Да, он. Профессор
говорил, времен патриарха Никона.
- Коллекция ограблена квалифицированно, - заметил Козюренко. -
Украдены ценнейшие иконы.
Иваницкий чуть покраснел.
- Думаете, - спросил он, - не обошлись без профессиональной помощи?
- Уверен. Я и пришел к вам, чтобы выяснить некоторые вопросы. Вот вы,
например, человек, прекрасно разбирающийся в живописи, смогли бы в течение
нескольких минут отличить шедевры от ординарных полотен?
Иваницкий как-то растерянно улыбнулся: кажется, этот следователь
начинает прижимать его к стенке. Ответил неопределенно:
- Все зависит от обстоятельств... профессиональных способностей, если
хотите... - Немного поколебался и уверенно прибавил: - Думаю, что отличил
бы подлинное искусство от подделки.
Козюренко кивнул. Это и волновало его: грабитель забрал лучшие
экземпляры коллекции и еще две иконы, имевшие только относительную
художественную ценность. А может, он сделал это, чтобы сбить с толку
следствие - точно рассчитанный и дальновидный ход?..
Все может быть, но пока что все факты за Иваницкого. У Козюренко
ничего нет к нему, кроме неприязни, а неприязнь противопоказана
следователю.
Роман Панасович встал.
- Я благодарен вам, - сказал он, - и просил бы об одном: если вы
услышите что-нибудь об украденных из коллекции профессора Стаха иконах,
проинформируйте нас. Преступники попытаются продать иконы, возможно,
обратятся за консультацией к искусствоведам.
- Не думаю, - Иваницкий ответил ослепительной улыбкой. - Но, конечно,
в случае чего сочту своим долгом...

В здании, которое в городе привыкли называть Домом проектов,
размещались не только проектные организации. Несколько этажей правого
крыла было отведено, например, управлению местной промышленности. Однако
преобладали в доме все-таки различные научные и научно-исследовательские
организации, связанные с проектированием всего, что можно проектировать,
начиная с городов и кончая какими-то геологическими работами.
Козюренко постоял немного у главного подъезда, читая вывески:
"Государственный институт инженерно-технических изысканий".
"Научно-исследовательский институт планирования и нормативов".
"Производственно-полиграфическое предприятие "Патент".
"Гипропром".
Он поднялся на предпоследний этаж. Длинный коридор был заставлен
щитами с разной наглядной агитацией. На одном из них висела старая, еще
первомайская, стенгазета. Козюренко взглянул на статьи об успехах
коллектива и направился к завхозу, отрекомендовался инспектором
противопожарной охраны и долго и нудно отчитывал завхоза за то, что в
коридоре нет ни одной таблички с призывом звонить по "01" в случае пожара.
Завхоз пообещал заказать даже несколько таких табличек, лишь бы только
избавиться от занудливого пожарника. Но, видно, не так легко было от него
отделаться. Инспектор принялся рассказывать о разных случаях пожаров,
сказал, между прочим, и о том, что в молодежном кафе задержали нескольких
хулиганов.
Завхоз, любивший от нечего делать поболтать, оживился. Он похвалил
решительные действия оперативных работников и начал сетовать, что молодежь
теперь не та: ведет себя развязно, не хочет признавать авторитетов и не
слушает старших.
Козюренко понял, что завхоз, так сказать, созрел для серьезного
разговора, и пожаловался на компанию молодых людей, пьянствовавших в
середине мая рядом, в кафе "Эврика". Мол, пренебрегая всеми правилами
противопожарной безопасности, подожгли на столе спирт и чуть не устроили
пожар. Поговаривают, что компания была именно из этого НИИ. Не может ли
завхоз узнать, кто был в "Эврике" двенадцатого мая? Если посчастливится
выяснить, пусть позвонит ему, и они выпустят в институте листок, в котором
осудят этих молодчиков...
Козюренко поднялся на этаж выше, тут тоже прошелся вдоль плакатов и
лозунгов на щитах, заглянул в какую-то заставленную письменными столами
комнату, но, увидев вопросительные взгляды сотрудников, не вошел.
В конце коридора сладко пахло табачным дымом. Возле дверей в туалеты
большая табличка уведомляла, что тут можно курить. Козюренко вынул
сигарету и присоединился к компании мужчин, оживленно беседовавших в углу.
Никто не обратил на него внимания, видимо, разговор интересовал всех.
Только совсем еще молодой парень в канареечной тенниске смерил Романа
Панасовича отсутствующим взглядом, но сразу же и отвел глаза, бросив
какую-то реплику высокому черноволосому мужчине. Тот страстно говорил,
забыв о сигарете, почти обжигавшей ему пальцы:
- Этот комплекс не имеет никакого ни архитектурного, ни исторического
значения, - услышал Козюренко, - его надо снести, поставив вместо этих, я
бы сказал, ужасных сооружений светлые здания из стекла и бетона.
Представляете себе: над рекой высятся стекло и бетон и солнце отражается в
окнах!
- Ну-у! - осуждающе прогудел басом приземистый толстяк. Он нервно
швырнул не докуренную и до половины сигарету. - Тебе бы дать волю, ты бы и
на месте Московского Кремля поставил сооружения из стекла и бетона!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32