.. Правда, есть у них одна действительно ценная вещь: лучший
приемник из тех, что когда-то завезли в район. Отец по вечерам слушает
передачи из-за границы, ловит всякие "голоса" и очень радуется, когда
передают что-нибудь обидное про советскую власть.
Омельян с детства привык не любить эту власть. И мать, и отец не раз
говорили, как хорошо им жилось бы, если б не революция. У деда Омельяна
было имение где-то под Могилевом, и отец радостно встретил фашистов,
надеясь, что ему вернут усадьбу, в которой до войны был открыт дом отдыха.
Но немцы устроили там госпиталь.
Омельян как-то пробовал расспросить отца, чем тот занимался во время
войны и сразу после нее, но убедительного ответа так и не получил А оно
вон что значит - бандит: с каким-то Кротом ограбили ювелирный магазин и
убили сторожа.
Омельян вспомнил, как отец учил его быть скрытным, не болтать лишнего
посторонним. И главное - не выражать своих мыслей. А потом, когда Омельян
пошел в школу, наставлял, как и что следует говорить учителям и товарищам,
как выслуживаться перед классным руководителем, донося на учеников, не
брезгуя ничем ради собственной выгоды.
"Так, сынок, - любил он повторять, - лучше дурачком прикинься, а с
дурака что возьмешь, ты же в подходящий момент всяким там умникам ножку и
подставишь..."
Учился Омельян легко и в классе пользовался авторитетом. Страдал лишь
оттого, что не мог носить такие же костюмы и ботинки, как у товарищей.
Подслушанный ночной разговор, с одной стороны, встревожил Омельяна,
но, с другой, придал некое душевное равновесие.
Встревожил, потому что Омельян хорошо сознавал, что бы случилось с
ними, если бы кто-нибудь узнал о прошлом отца. Сын бандита, у которого
руки в крови! В конце концов, он не отвечает за отцовские преступления, но
пятно все же останется... Несколько успокаивало то, что родители, как
оказалось, были весьма находчивыми людьми и переменили фамилию. Наверно,
сразу после ограбления магазина купили чужие документы и ловко
воспользовались ими. И совсем уж придало уверенности то, что у них было
золото, драгоценности. Теперь он равнодушно проходил мимо пижонов в модных
куртках, знал, что когда-нибудь он сможет приобрести все, что захочет,
когда у него будет много-много денег - ведь отец непременно поделится с
ним...
Летом умерла мать. Она месяц пролежала в больнице. Когда Омельян
приходил, мать смотрела на него грустно, словно хотела что-то сказать.
Омельян знал, что именно, но и вида не подавал, что узнал ее тайну. А мать
так и не решилась открыться сыну, умерла тихо и незаметно. Так же тихо и
незаметно отец и похоронил ее - на похоронах были только соседи и
несколько сотрудников конторы, где мать работала уборщицей.
Через месяц после смерти матери отец предложил Омельяну пойти на
заработки. "Межколхозстрою", где он работал, нужны были подсобные рабочие,
и платили там неплохо.
Омельян долго смотрел прямо в глаза отцу, взвешивал, сказать или нет
и что может из этого выйти, наконец все же произнес тихо, так, что сам
едва слышал сказанное:
- А для чего мне подрабатывать? Денег у тебя столько, что и мне еще
останется...
Они разговаривали вечером при тусклом свете маленькой электрической
лампочки, и все же Омельян заметил, как побледнел отец, потом щеки его
покрылись красными пятнами, он сжал кулаки и угрожающе спросил:
- Это ты о чем? О каких деньгах?
Омельян знал, что теперь не имеет права отступать.
Если отступит, проиграет: будет, как и мать, клянчить у отца каждый
рубль. И он решительно сказал, будто речь шла о предмете давно обсужденном
и выясненном:
- А о золоте. О том, что в тайнике.
Отец даже передернулся. Нагнулся к Омельяну близко-близко и поднял
руки, будто хотел схватить за горло. Спросил хриплым чужим голосом:
- Что ты мелешь? Спятил, что ли? "Золото, деньги"...
Омельян на всякий случай чуть отодвинулся.
- Папа, - сухо заговорил он, - я знаю все о тебе. О том, как ограбили
с Кротом ювелирный магазин и убили сторожа. И про золото, спрятанное вами
с мамой.
- У-у, сука! - рубанул отец ладонью перед самым носом Омельяна. -
разболтала...
Омельян не защищал мать: пусть отец думает что хочет...
- Залежались у тебя деньги, папа... - сделал он попытку пошутить. -
Заплесневели.
- Не твое дело, - насупился отец. - Нет у меня ничего.
- Есть, папа, есть! - Омельяну почему-то стало весело. То ли
почувствовал, что выиграл дуэль с отцом, то ли просто избавился от груза,
лежавшего в последнее время на его плечах. - И вот что скажу тебе: давай
все пополам!
Он не успел уклониться и получил звонкую оплеуху. Схватился за щеку,
хотел заплакать, но все же преодолел боль и обиду, веско сказал:
- Я бы не советовал тебе, папа... А то если кто-нибудь узнает...
- Ты мне угрожаешь - родному отцу! - Он даже захлебнулся от ярости. -
Да я тебя собственными руками...
Отец потянулся к горлу сына. Омельян знал, что действительно может
задушить, но у него был беспроигрышный козырь, и он швырнул его прямо в
отцовское лицо:
- Попробуй только тронуть! Я оставил у товарища письмо, и если что,
он распечатает его. А там обо всем написано.
Отец опустил руки.
- Вот воспитал на свою голову... - сокрушенно покачал головой.
- На свою, на мою! - глумился Омельян. Знал, что победил отца, и
захотелось немного поиздеваться над ним. - Отдай мне мою часть. Золото и
камешки.
- Ишь какой шустрый! Подождешь. После моей смерти получишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32