Только в мансарде, где Прусь жил,
весь пол закрывал красивый ковер, а над широкой тахтой, застланной
пушистым гуцульским покрывалом, нависал импортный торшер. На сберкнижке
лежало всего триста рублей. И денег у убитого не нашли. Прусь жаловался
сотрудникам, что задолжал, строя дом, и вынужден считать копейки. Но люди
видели, как он навеселе приезжал из Львова на такси. Высаживался, правда,
где-нибудь на безлюдных улицах. Да разве можно что-нибудь скрыть от
любопытных глаз желеховцев?
В дверь постучали, и Козюренко оторвался от бумаг.
- Пришел Якубовский, - доложил дежурный по райотделу.
- Пусть войдет.
Якубовский чем-то походил на Пруся, и в то же время был совсем не
похож на него "Такой же мрачный и подозрительный, - подумал Роман
Панасович. - Не даст никому спуску, особенно соседу, построившему себе дом
лучше, чем у него".
- Я - следователь, - отрекомендовался Козюренко и подвинул
Якубовскому стул. - Надеюсь, догадываетесь, почему пришлось побеспокоить
вас?
Якубовский посмотрел исподлобья и еле заметно шевельнул губами.
- Знаю, - ответим хмуро. - Ищете убийцу Пруся.
- И питаем надежду, что вы поможете нам.
- Извините, пан начальник, я ничего не знал и не знаю.
- Ну зачем же так категорично? - засмеялся Роман Панасович. - Вы
приобрели дом на Корчеватской улице четыре года назад?
- Да.
- До этого знали Пруся?
- Нет.
- Итак, вы знакомы четыре года. Этого достаточно, чтобы изучить друг
друга, а может, и подружиться, как и надлежит добрым соседям. Как вы
думаете?
- Да, достаточно, - утвердительно кивнул Якубовский.
- Вы были в хороших отношениях с покойным?
- Что нам делить?
- И не ссорились?
- Иногда, по-соседски... С кем не бывает? Курица перебежит или
что-нибудь еще...
- Правда, разве можно из-за курицы убить человека? - Роман Панасович
заметил, как шевельнулись брови у Якубовского. Но тот ответил твердо:
- Конечно, нельзя.
- И все же вы хватались за топор? - спросил Козюренко ровным тоном. -
Почему?
Якубовский не поднимал глаз.
- Это, прошу пана начальника извинить, так уж случилось, не
отказываюсь. Я был крайне раздражен и только погрозил Прусю.
- Но все же грозили ему. Вот и люди слышали... Есть свидетельство...
- У нас люди все слышат! - зло сверкнул глазами Якубовский.
- А разве это плохо?
Якубовский вдруг повернулся к Козюренко всем телом. Положил узловатые
руки на стол, будто хотел опрокинуть его на Романа Панасовича. С нажимом
сказал:
- Я знаю, вы заподозрили меня. Но не убивал. Твердо говорю: не
убивал!
- А мы вас ни в чем не обвиняем. Кстати, где вы были ночью с
восемнадцатого на девятнадцатое мая?
- Где же я могу быть? Дома. Раньше со старухой в кино ходили, а после
ее смерти я даже телевизор не включаю.
- В котором часу легли спать?
- Как всегда, в десять.
- Во двор выходили?
- Да.
- И ничего подозрительного на соседней усадьбе не заметили? У Пруся
еще горел свет?
- В верхней комнате.
- А Прусь не выходил на балкон или в сад?
- Нет. Правда, мне показалось... Но, может, я и ошибся...
- Что вам показалось?
- Сперва увидел какую-то тень у крыльца, Вроде бы кто-то мелькнул
там. Я подошел - за смородиной никого. Но было уже темно, плохо видно, да
и к Прусю никто не ходил.
- Вообще никто не ходил? Или просто вы не видели?
- Извините, я уже на пенсии, и жена год как померла, так приходится
по хозяйству крутиться. Все время во дворе - увидел бы. Иногда кто-нибудь
из заготконторы заглянет - вот и все гости.
- А с кем Прусь вернулся домой вечером восемнадцатого мая?
- Один.
- Но ведь вы видели тень возле крыльца. Окно в мансарде в то время
светилось?
- Я подумал, что Прусь мог выйти, не выключив свет.
- Вы были у Пруся дома до обыска? Знаете расположение комнат?
И снова брови Якубовского дрогнули.
- На первых порах бывал... Но потом... - махнул он рукой.
- Когда в последний раз заходили к Прусю?
- Уже и позабыл. Может, года два...
- Что ж, товарищ Якубовский, мне хотелось бы побывать в вашей
усадьбе. Если не возражаете, конечно.
- Заходите.
- Можно сейчас?
Якубовский поднялся.
- Почему нельзя? Пошли.
Усадьба Якубовского, огороженная невысоким заборчиком, понравилась
Козюренко. Он постоял на дорожке, ведущей к калитке, взошел на крыльцо.
Окна мансарды Пруся отсюда не увидел. Спустился в сад. Из-под яблонь было
видно и мансардное окно, и крыльцо соседнего дома. Якубовский мог
незаметно, прячась за кустами смородины, подойти к самому забору и
перелезть через него - не забор, а одно название...
Но почему он должен подозревать Якубовского?
Козюренко попрощался с хозяином и вернулся в райотдел.

"ПЕЧЕНОЕ ЯБЛОКО"
Козюренко сидел за столом заместителя начальника райотдела, пил
невкусный и несладкий растворимый кофе и задумчиво рисовал на листе бумаги
чертиков. Они у него получались удрученные, худые и несчастные. Заметив,
что один из чертей чем-то похож на Якубовского, Роман Панасович скомкал
бумагу и с отвращением выбросил в корзинку. Вынул чистый лист, написал:
"Якубовский" - и поставил с обеих сторон по вопросительному знаку. Перешел
на диван, прилег, подложив под бок подушку. Это помогло сосредоточиться.
Еще раз освежил в памяти все детали - не допустил ли он где-то ошибку?
Труп Пруся увидел рабочий заготконторы, которого привез на
Корчеватскую на мотоцикле его товарищ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26