Мы вернулись домой поздно, со счастливым сознанием того, что после
чая у нас не меньше шести часов сна - до пяти, когда трамваем можем
переехать мост Патона, а потом попробуем влезть в переполненный грибниками
автобус.
Около двенадцати зазвонил телефон. Он не звякнул сперва извинительно,
набирая силу, а задребезжал сразу требовательно и сердито, будто диск
крутил сам полковник Каштанов, уверенный в том, что я немедленно отвечу
ему.
Я сразу потянулся к трубке, но Марина остановила меня коротким
прикосновением, - в конце концов, нас могло и не быть дома; я заколебался,
однако только на несколько секунд, потому что во мне всегда побеждает
чувство долга. Правда, иногда так поздно звонят Маринины подруги, мог
позвонить и Сашко Левчук. Целую неделю он пробыл в командировке где-то на
Херсонщине, а сейчас небось уже вернулся, и они с Соней составят нам
завтра компанию.
Я взял трубку и сухо, уже одним своим тоном не одобряя такие поздние
звонки и подчеркивая во всяком случае невежливость того, кто это себе
позволяет, произнес:
- Хаблак слушает.
И сразу сообразил, что не открутиться, потому что услышал в трубке
бодрый тенорок дежурного по управлению Грицка Колесника.
Грицку нет дела до моих интонаций: ему поручено найти меня, и он не
остановится даже перед тем, чтобы лично приехать на Русановку и
собственноручно вытащить меня из нашей семейной постели.
- Сергей, куда ты делся! - заорал он так, что еле выдержала мембрана.
- Я тебе звоню уже пятый раз, черт бы тебя побрал!
У меня были хорошо обеспеченные тылы; и я не поддержал легкомыслия
Грицка, даже панибратства.
- По-моему, сегодня выходной, - ответил я официальным тоном, - и вам,
лейтенант, это известно так же, как и мне.
Колесник не обиделся на мою сухость. Кажется, он вообще ни на что не
обижался и редко терял хорошее настроение.
- Брось, старик, - коротко хохотнул он, - не выкаблучивайся и
приезжай завтра в девять. Сам Борода вызывает.
Полковник Каштанов носит короткую седую бородку, и это, конечно,
предопределило его прозвище.
Я уже сообразил, что грибы мои плакали, и все же сделал довольно
неудачную попытку отбояриться от вызова:
- Мы с женой договорились...
- Старик, мое дело - передать, - оборвал меня Колесник, - а о чем ты
договорился с женой, извини меня, ей-богу, неинтересно.
Он был прав, и осталось только пробормотать:
- Лучше бы ты ко мне не дозвонился.
- Привет супруге! - захохотал Грицко и бросил трубку.

В любой неприятности всегда можно найти и что-то позитивное. Я
объяснил Марине, что завтра мы можем спать лишних три часа, но ее это
почему-то не обрадовало, она даже начала бросать в меня подушками, и я
возблагодарил бога, что любимой жене не попались под руку более тяжелые
вещи. Она, правда, не стала сетовать на Бороду и на угрозыск, вместе
взятые, не предложила мне перейти в адвокатуру, как делала в начале нашей
супружеской жизни, - я убедился, что жены со временем умнеют, - она просто
демонстративно повернулась ко мне спиной и сделала вид, что сразу же
заснула.
Я сделал то же самое, но заснуть не мог. Размышлял, что могло
стрястись. Если убийство или какой-нибудь несчастный случай - существуют
дежурные опергруппы, и сам бог велел им заняться этим. Если дело не очень
серьезное, Каштанов вряд ли побеспокоил бы меня в выходной. Стало быть, не
убийство, не квартирная кража... В конце концов, все равно никогда не
догадаешься. Надо спать. Но не спалось, и я вертелся до двух - вот тебе и
отдохнул лишних три часа.
Должен сказать, что жена у меня - чудо. Другая бы закапризничала, а
Марина, пока я брился, приготовила яичницу с ветчиной и заварила крепкого
чаю. Раньше бы в квартире уже пахло кофе, однако, говорят, в Бразилии
вымерзли плантации, и кофе ох как кусается!.. Но крепкий чай - не хуже.
Откровенно говоря, чай я люблю больше, он ароматнее, и каждый раз у него
немножко иной привкус, я его пью несладким и натощак, после него и аппетит
появляется, и хорошее настроение, и трезвое мышление.
Немножко приврал: настроение у меня, в основном, зависит не от чая, а
от Марининого настроения, а вот трезвое мышление - вещь крайне
необходимая, особенно перед встречей с Каштановым - приходит после второго
стакана, когда я завязываю галстук и надеваю пиджак.
Марина снимает с плеча какую-то воображаемую пушинку, подталкивает
меня к двери, я чмокаю ее в щечку, нам не хочется расставаться, и я
действительно в эти секунды считаю Каштанова Синей Бородой. Но дверь
наконец хлопает за мной, я нажимаю на кнопку лифта, потому что должен
спешить.
Разница между мною и Каштановым не только в должностях, а и в том,
какие блага эти должности обеспечивают. Полковника привезет на работу
"Волга", а мне надо добираться до метро на автобусе, а потом в гору пешком
или одну остановку троллейбусом. Я люблю пешком, но иногда и три-четыре
минуты, которые выигрываешь в троллейбусе, имеют значение. Сегодня -
имеют, я даже опаздываю на две минуты, что позволяю себе очень редко,
однако, в конце концов, сегодня выходной, и никто не упрекнет меня.
То, что Каштанов уже в кабинете, я знал еще на улице - полковничья
"Волга" стояла у подъезда, - но, открыв дверь, не увидел начальства на
обычном месте за столом. Каштанов что-то разглядывал за окном.
Я поздоровался. Полковник не ответил, только сделал приглашающий
жест. Еще немного постоял у окна, вздохнул и спросил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41