Потому что двойник ни в чем существенном не отличается
от человека, по образу и подобию которого он изготовлен.
Ни в чем существенном, кроме кое-каких мелочей. Как ни велико
сходство с образцом, какой бы совершенной ни была копия, двойник все-таки
другой человек. Он способен мыслить и приобретать знания. И через
некоторое время он полностью уподобится своему прототипу... Но для этого
необходимо время. Время, чтобы полностью разобраться в себе, время, чтобы
освоить знания и опыт, заложенные в его сознании, и установить правильное
соотношение между ними. Сначала он будет двигаться ощупью и искать, пока
не натолкнется на знакомые предметы. Он должен узнать себя, разобраться в
себе. Только тогда ему удастся, протянув руку в темноте, сразу же
коснуться нужного предмета".
Ведь именно так он и поступал. Он двигался ощупью и искал. Сначала он
пользовался лишь элементарными понятиями и фактами:
Я человек.
Я на планете Земля.
Я Хендерсон Джеймс.
Я живу на Саммит-авеню.
Нужно что-то сделать.
Теперь он вспомнил, сколько потребовалось времени, прежде чем он
догадался, что же именно нужно сделать.
Даже теперь множество веских причин, заставивших человека, рискуя
собственной головой, изучать столь злобную тварь, как пуудли, оставались
скрытыми во все еще окутанных мраком тайниках его сознания. Причины были,
в этом он уверен. И вскоре он вспомнит, какие именно.
Будь он истинным Хендерсоном Джеймсом, он знал бы их сейчас. Они были
бы частью его самого, частью его жизни. Их не нужно было бы так тщательно
искать.
Конечно, пуудли догадался. Он безошибочно догадался, что существуют
два Хендерсона Джеймса. Ведь он следил за одним из них, когда появился
другой. Любое существо, даже с гораздо более низким умственным развитием,
без труда поняло бы это.
"Не заговори пуудли, я бы никогда не узнал правды, - подумал он. -
Если бы зверь умер сразу, я бы ничего не узнал. И сейчас я бы уже
возвращался домой на Саммит-авеню".
Джеймс стоял, одинокий и опустошенный, на островке, окруженном рвом.
Он ощущал привкус горечи во рту.
Джеймс тронул мертвого пуудли ногой.
- Прости меня, - сказал он коченеющему трупу. - Я раскаиваюсь теперь.
Я не стал бы убивать тебя, если б знал правду.
С высоко поднятой головой он пошел прочь.

Прячась в тени, он остановился на углу. В середине квартала, на
другой стороне улицы, стоял его дом. В одной из комнат наверху горел свет.
Фонарь у калитки сада освещал дорожку, ведущую к двери.
Дом как будто ждал возвращения хозяина. Да, так оно и было в
действительности. Старая хозяйка ждет, тихо покачиваясь в скрипучем
кресле, сложив руки на коленях... с револьвером, спрятанным под шалью.
Он горько усмехнулся, посмотрев на дом. "За кого они меня принимают?
- подумал он. - Поставили ловушку на виду у всех и даже не позаботились о
приманке". И тут он вспомнил. Они ведь и не подозревают, что он узнал
правду. Они уверены, что он считает себя настоящим и единственным
Хендерсоном Джеймсом. Они, конечно, ждут, что он придет сюда, не
сомневаясь, что возвращается к себе домой. Они не могут представить себе,
что он обнаружил истину.
Что ему теперь делать? Теперь, когда он стоит рядом с домом, где его
ждут убийцы?
Его создали и наделили жизнью для того, чтобы выполнить то, чего
настоящий Хендерсон Джеймс не решался или не хотел сделать. Он совершил
убийство потому, что тот Джеймс не захотел марать себе рук или рисковать
своей шкурой.
А может быть, причина вовсе не в этом? Ведь только два человека могут
справиться с пуудли. Один должен обмануть бдительность зверя, а другой тем
временем подкрасться к нему и убить.
Так или иначе, его изготовили за кругленькую сумму по образу и
подобию Хендерсона Джеймса. Мудрость человеческих знаний, волшебство
техники, глубокое понимание законов органической химии, физиологии
человека и таинств жизни создали второго Хендерсона Джеймса. Учитывая
чрезвычайность обстоятельств, например нарушение общественной
безопасности, в этом нет ничего незаконного. Его, наверно, изготовили
именно под этим предлогом. Однако по существующим условиям двойник после
того, как он выполнил намеченное задание, должен быть устранен.
Обычно это не представляет особых трудностей, ведь двойник не знает,
что он двойник. Он уверен, что он настоящий человек. У него нет никаких
подозрений, никаких предчувствий гибели, он не видит никаких причин
опасаться смерти, ожидающей его.
Двойник нахмурился, пытаясь осмыслить случившееся.
Ну и этика у них!
Он жив, и он хочет жить. Жизнь оказалась слишком сладкой, слишком
прекрасной, чтобы вернуться в небытие, из которого он пришел... Или он уже
не вернется туда? Теперь, когда он узнал жизнь, теперь, когда он жив,
разве он не может надеяться на загробную жизнь, как и всякий другой? Разве
он не имеет права, подобно любому человеку, цепляться за призрачные и
манящие обещания религии? Он попытался вспомнить, что ему известно об
этом, но не смог. Позже удастся вспомнить больше. Позже он будет знать
все. Нужно лишь привести в порядок и активизировать знания, полученные от
настоящего Джеймса.
В нем проснулся гнев. Нечестно дать ему лишь несколько коротких часов
жизни, позволив понять, как она прекрасна, и сразу же отнять ее. Это
больше, чем простая человеческая жестокость. Это порождение антигуманных
отношений машинного общества, оценивающего действительность лишь с
материальной, механической точки зрения и безжалостно отбрасывающего все
не укладывающееся в эти рамки.
1 2 3 4 5 6 7