С самого начала своего
существования он был хитер и жесток, хотя слаб и уязвим, вот он и научился
пользоваться дубинкой и камнями. Вначале были твари, которых он не умел
убивать. Убивать могли они. Но человек был хитер, дубинкой и каменным
топором он стал убивать мамонтов и саблезубых тигров, которых голыми
руками не возьмешь. Так он обрел власть над животными, и истребил всех,
кроме тех, которым милостиво позволил служить себе. Но уж тогда, когда он
дрался с животными он дрался и с себе подобными. Животные были побеждены,
но продолжались другие битвы - человека с человеком, народа с народом.
- Все это в прошлом, - возразил Саттон. - Уже более тысячи лет назад
войны прекратились. Теперь людям нет нужды убивать.
- Вот в этом-то и загвоздка, - сказал робот. - Действительно, теперь
как-будто нет нужды ни сражаться, ни убивать. О, ну, разве только в
исключительных случаях, где-нибудь на далеких планетах, где иной раз
приходится кого-нибудь прикончить из соображений самозащиты, или, как у
вас говорится, для поддержания торжества власти человечества. Но, по
большому счету, необходимость в убийстве, действительно, отпала. И все же
вы убиваете. Вы без этого просто не можете! Древняя жестокость сидит в
вас. Вы упиваетесь властью, а убийство - одно из проявлений власти. У вас
это в крови. Вы вынесли это из пещер. Теперь вам осталось одно - убивать
друг друга, чем вы и занимаетесь, сочинив для этого красивое название -
"дуэль". В общем-то, вы понимаете, что это нехорошо, но вы - лицемеры, и
поэтому разработали целую систему понятий, чтобы вся эта мерзость
выглядела прилично, даже благородно. Вы называете это ритуалом, рыцарством
или, по крайней мере, стараетесь думать, что это так. Вы одеваете убийство
в блестящие одежды вашего порочного прошлого, укутываете его в пелену
красивых слов, но слова - чушь. Король-то голый!
- Послушай, - прервал его Саттон, - я же как раз не хочу драться на
этой проклятой дуэли! Я так сразу и сказал!
В голосе робота прозвучала радость мщения:
- Придется! Деваться-то некуда. Но могу кое-что подсказать, если
желаете. Я знаю уйму всяческих хитрых способов...
- Постой, это как же? Мне показалось, что ты как раз против дуэлей.
- Ну, против, - согласился робот. - Но это моя работа. Я к ней
привык. Стараюсь работать получше, а про себя думаю другое, вот, с вами по
душам поговорил. А сколько я всего знаю, сэр... Могу рассказать вам о
любом человеке, когда-либо дравшемся на дуэли. Могу часами
разглагольствовать о преимуществах пистолетов перед рапирами. Но если надо
будет - начну превозносить рапиры... Могу поведать вам о вольных стрелках
Дикого Запада, о чикагских гангстерах, о ямайских пиратах, о...
- Спасибо, не нужно, - отказался Саттон.
- Неужели не интересно?
- Интересно, но у меня мало времени, - ответил Саттон и протянул руку
к панели видеофона.
- Но, сэр, - взмолился робот. - У меня так редко бывает возможность!
Так мало запросов. Всего лишь часок-другой, а? Может, все-таки послушаете?
- Нет, - твердо отказался Саттон.
- Ну, нет так нет. Скажите хотя бы, кто вас вызывает?
- Бентон. Джеффри Бентон.
Робот присвистнул.
- Что, плохо дело?
- То есть, не то слово, сэр, - ответил робот.
Саттон выключил видеофон.
Он откинулся в кресле, разглядывая лежавший на столе пистолет. Потом
протянул руку и взял его. Рукоятка удобно легла в ладонь. Саттон поднял
пистолет и прицелился в дверную ручку. Удобная штука! Почти часть тела.
Внутри нее чувствовалась власть. Власть и господство. Он как-будто сразу
стал сильнее. Сильнее и опаснее. Он огорченно вздохнул и положил пистолет
на место.
А робот-то был прав, мелькнуло в голове.
Он встал, подошел к видеофону и набрал номер. На экране возник
Фердинанд.
- Меня кто-нибудь ждет внизу, Фердинанд?
- Никого нет, - ответил тот.
- Кто-нибудь спрашивал?
- Никто, мистер Саттон.
- Репортеры, фотографы?
- Нет, мистер Саттон. Вы их ждете?
Саттон ничего не ответил и выключил видеофон, чувствуя себя в высшей
степени по-дурацки.

6
Людей в Галактике было немного; тут - один, там - горстка. Хрупкие
комочки плоти и крови, призванные держать под контролем всю Галактику.
Слабые плечи, на которых покоилась мантия людского величия, шлейф которой
тянулся через многие и многие световые годы.
Но человек удерживал звездные форпосты не физической силой, а силой
разума, колоссальной интуицией и еще - непоколебимой убежденностью в том,
что он, человек, является венцом творения всего живого в Галактике,
несмотря на обилие фактов, способных опровергнуть эту убежденность. (Такие
факты изучали, оценивали и выбрасывали в корзинку для бумаг.) Человек с
презрением относился к любым цивилизациям, если их величие не
сопровождалось агрессивностью и жестокостью.
Слишком тонкая прослойка, твердил про себя Адамс. Слишком тонкая, да
еще и неравномерная. В принципе, один-единственный человек в компании с
дюжиной андроидов и сотней роботов мог бы управлять Солнечной Системой,
мог бы, при необходимости. Через какое-то время, если удастся сохранить
уровень рождаемости, людей станет много больше, но для этого понадобится
не одна сотня веков, так что пока в руках человека только ключевые объекты
- планета-другая на целую планетную систему, да и то не на каждую.
Поскольку людей недоставало, процесс управления Галактикой напоминал
чехарду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10