Клиффорд САЙМАК
ПРЕЛЕСТЬ


Машина была превосходная.
Вот почему мы назвали ее Прелестью.
И сделали большую ошибку.
Это была, разумеется, не единственная ошибка, а первая, и, не назови
мы свою машину Прелестью, быть может, все и обошлось бы.
Говоря техническим языком, Прелесть была Пиром - планетарным
исследовательским роботом. Она сочетала в себе космический корабль,
операционную базу, синтезатор, анализатор, коммуникатор и многое другое.
Слишком многое другое. В этом и была наша беда.
В сущности, лететь с Прелестью нам было ни к чему. Без нас она
управилась бы гораздо лучше. Она могла проводить планетарные исследования
самостоятельно. Но согласно правилам при роботе ее класса должно было
находиться не менее трех человек. И естественно, отпускать робота одного
было страшновато: ведь его строили лет двадцать и вбухали в это дело
десять миллиардов долларов.
И надо отдать Прелести должное - она была чудом из чудес. Она была,
битком набита сенсорами, которые позволяли за час получить больше
информации, чем собрал бы за месяц большой отряд исследователей-людей. Она
не только собирала сведения, но и сопоставляла их, кодировала, записывала
на магнитную ленту и не переводя дыхания передавала в Центр, находившийся
на Земле.
Не переводя дыхания... Это же была бессловесная машина.
Я сказал "бессловесная"?
У нее были все органы чувств. Она даже могла говорить. Могла и
говорила. Она болтала без передышки. И слушала все наши разговоры. Она
читала через наши плечи и давала непрошеные советы, когда мы играли в
покер. Порой нам хотелось убить ее, да вот убить робота нельзя... такого
совершенного. Что поделаешь - она стоила десять миллиардов долларов и
должна была доставить нас обратно на Землю.
Заботилась она о нас хорошо. Этого отрицать нельзя. Она синтезировала
пищу, готовила и подавала на стол еду. Она следила за температурой и
влажностью. Она стирала и гладила нашу одежду, лечила нас, если была
необходимость. Когда Бен подхватил насморк, она намешала бутылку какой-то
микстуры, и на другой день болезнь как рукой сняло.
Нас было всего трое - Джимми Робинс, наш радист, Бен Паррис,
аварийный монтер роботов, и я, переводчик... которому в данном случае с
языками работать не пришлось.
Мы назвали ее Прелестью, а делать этого не надо было ни в коем
случае. Потом уж никто и никогда не давали имен этим заумным роботам; они
просто получали номера. Когда в Центре узнали, что с нами произошло,
повторение этой ошибки стали считать уголовным преступлением.
Но мне думается, все началось с того, что Джимми в душе поэт. Он
писал отвратительные стихи, о которых можно сказать одно: изредка в них
попадались рифмы. А чаще их вовсе не было. Но он работал над ними так
упорно и серьезно, что ни Бен, ни я сначала не осмеливались говорить ему
об этом. Наверно, остановить его можно было, только задушив.
И надо было задушить.
Разумеется, посадка на Медовый Месяц тоже сыграла свою роль.
Но это от нас не зависело. Эта планета значилась третьей в полетном
листе, и в нашу задачу входила посадка на нее... вернее, в задачу
Прелести. Мы при сем присутствовали.
Начнем с того, что планета не называлась Медовым Месяцем. Она имела
номер. Но уже через несколько дней мы окрестили ее.
Я не стыдлив, а описывать Медовый Месяц все же отказываюсь. Я не
удивился, если бы узнал, что в Центре наш доклад до сих пор хранится под
замком. Если вы любопытны, можете написать туда и попросить прислать
информацию за номером ЕР56-94. За спрос денег не берут. Однако не ждите
положительного ответа.
Со своими обязанностями на Медовом Месяце Прелесть справилась
превосходно, и у меня голова кругом пошла, когда я прослушал пленку после
того, как Прелесть заложила ее в передатчик для отправки на Землю. Как
переводчику, мне полагалось давать толкования тому, что творилось на
планетах, которые мы исследовали. Что же касается поведения жителей
Медового Месяцев, то его не передашь даже словом "вытворяли"...
Доклады в Центре анализируются немедленно. Но на месте анализировать
их куда легче.
Боюсь, что от меня было мало толку. Наверно, когда читали мой доклад,
то видели, что я его писал с раскрытым ртом и краской на щеках.
Наконец мы покинули Медовый Месяц и устремились в космос. Прелесть
направилась к следующей планете, значившейся в полетном листе.
Прелесть была необычно молчалива, и это должно было подсказать нам,
что происходит неладное. Но мы наслаждались тем, что она на время
заткнулась, и не поинтересовались причиной ее безмолвия. Мы просто
отдыхали.
Джимми трудился над поэмой, которая не выходила, а мы с Беном дулись
в карты, когда Прелесть вдруг нарушила молчание.
- Добрый вечер, ребята, - сказала она каким-то неуверенным тоном,
хотя обычно голос у нее был энергичный и твердый. Помнится, я подумал, что
у нее в голосовом устройстве какая-то неисправность.
Джимми с головой погрузился в сочинение стихов, а Бен думал над
следующим ходом, и ни один из них не откликнулся.
Я сказал:
- Добрый вечер, Прелесть. Как ты сегодня?
- О, прекрасно, - ответила она немного дрожащим голосом.
- Ну и хорошо, - сказал я, надеясь, что на этом разговор закончится.
- Я только что решила, - сообщила мне Прелесть, - что я люблю вас.
- Это очень любезно с твоей стороны, - поддержал ее я, - и я люблю
тебя.
1 2 3