За
чертой дозволенного. Ясно ли я выражаюсь?
- И этот растленный тип догадался, что можно продать вам информацию,
записанную на пленку, и эту... как ты сказал?..
- Модель чужой культуры, - ответил Лестер. - Ваша логика ведет вас по
верному пути, однако это в действительности не столь просто.
- Наверное, нет, - согласился я. - И тот же растленный тип
заграбастал ваши денежки, не так ли?
- Вот именно. Заграбастал целую кучу денег.
Я посидел еще немного, потом пошел взглянуть на Вильбура. Он спал без
просыпа, при вдохе втягивая усики в свою сомовью пасть, а при выдохе
выплевывая их обратно. Тогда я отправился на кухню и приготовил себе обед.
Только-только я поел, как в дверь постучали. На сей раз это оказался
доктор Абель из лечебницы.
- Добрый вечер, док, - сказал я. - Сейчас я организую чего-нибудь
выпить.
- Проживу без выпивки, - отозвался док. - Лучше покажи мне своего
пришельца.
Он двинулся в комнату, увидал Лестера, да так и остолбенел. Лестер,
надо думать, понял, что доктор удивлен не на шутку, и постарался тотчас же
его успокоить:
- Я так называемый робот пришельца. Невзирая на тот очевидный факт,
что я просто машина, я в то же время преданный слуга. Если вы хотите
поведать нам свои печали, можете конфиденциально сообщить их мне. А я не
премину передать их своему хозяину.
Доктор как будто слегка попятился, но на ногах все же удержался.
- Вы принимаете любые печали, - спросил он, - или вам желателен
какой-то особый сорт?
- Хозяин, - отвечал Лестер, - предпочитает глубокую скорбь, но не
отказывается и от печалей всякого иного рода.
- Вильбур от них косеет, - вставил я. - Сейчас он в спальне, дрыхнет
с перепою.
- Более того, - продолжал Лестер, - говоря между нами, такой товар
нетрудно и продать. У нас дома найдется немало страстных охотников до
первосортных горестей, присущих данной планете.
Брови у доктора взлетели так высоко, что почти коснулись шевелюры.
- Тут все по чести, - заверил я его. - Без всяких фокусов. Хотите
взглянуть на Вильбура?
Док кивнул, я подвел его к кровати, и мы застыли у изголовья, глядя
на Вильбура сверху вниз. Когда пришелец спал вытянувшись, то представлял
собой премерзкое зрелище.
Док поднял руку ко лбу и с силой провел ею по лицу, оттягивая челюсть
и приобретая сходство с ищейкой. Его большие, толстые, отвислые губы
издали под ладонью хлюпающий звук.
- Будь я проклят! - произнес док.
Тут он повернулся и вышел из спальни, а я потащился следом. Он, не
задерживаясь, направился к двери и вышел на улицу. Спустился немного по
дорожке, потом остановился и подождал меня. А потом внезапно, вытянув
руки, схватил меня за грудки - рубаха до того натянулась, чуть не лопнула.
- Сэм, - сказал он, - ты у меня работаешь много лет и вроде
становишься стар. Большинство других на моем месте уволили бы тебя,
старика, и наняли кого помоложе. Я вправе уволить тебя в любую минуту,
когда захочу.
- Наверное, так, - ответил я и испытал гнусное чувство, потому что
раньше ни разу не задумывался, что меня когда-нибудь уволят. Подметаю я в
лечебнице на совесть и не чураюсь грязной работы. Представляете, как это
будет скверно, когда придет очередная суббота, а у меня не окажется денег
на выпивку!
- Ты был преданный и честный работник, - продолжал между тем док,
вцепившись мне в рубаху, - а я - добрый хозяин. Я всегда ставил тебе
бутылку на рождество и еще одну на пасху.
- Все точно, - подтвердил я. - Все до последнего слова.
- Ты же не станешь водить за нос своего друга доктора, - сказал док.
- Всех остальных в этом глупом городишке, может, и станешь, а своего друга
доктора нет.
- Но, док, - запротестовал я, - я и не вожу никого за нос...
Док, наконец, отпустил мою рубаху.
- Бог с тобой, я и не думаю, что водишь. Все действительно так, как
мне говорили? Он сидит и выслушивает чужие беды, и те, кто побеседовал с
ним, сразу чувствуют себя лучше?
- Вдова Фрай уверяет, что да. Говорит, посидела с ним - заботы вроде
как улетучились.
- Святая правда, Сэм?
- Святая правда.
Доктор Абель разволновался. Он опять схватил меня за рубаху.
- Ты что, не видишь, что на нас свалилось? - чуть не закричал он на
меня.
- На нас? - переспросил я.
Он не обратил на это внимания.
- Величайший психиатр, - изрек док, - какого когда-либо знал мир!
Крупнейший вклад в психиатрию с самого начала времен! Понимаешь, к чему я
клоню?
- Пожалуй, понимаю, - сказал я, хотя не понял ровным счетом ничего.
- Больше всего, - изрек док, - человечество нуждается в ком-то или в
чем-то, на кого или на что можно перевалить свои заботы. В ком-то, кто
одним магическим касанием изгонит все тревоги. Суть дела тут, разумеется,
в исповеди - в том, чтобы символически переложить свою ношу на чужие
плечи. Один и тот же принцип срабатывает в церковной исповедальне, в
профессиональной психиатрии и в дружбе - дружба глубока и прочна лишь
тогда, когда на плече у друга можно поплакаться...
- Док, вы правы, - сказал я, начиная помаленьку соображать что к
чему.
- Беда в том, что принимающий исповедь тоже человек. И по-человечески
ограничен, и тому, кто исповедуется, это известно. Исповедник не в силах
гарантировать, что сумеет разделить любое несчастье, любую страсть. А
здесь перед нами нечто принципиально иное. Пришелец - существо со звезд,
не связанное человеческими предрассудками. Из самого определения следует,
что он в состоянии принять любые печали и вобрать их своим нечеловеческим
естеством.
1 2 3 4 5 6 7 8