Он приник к стеклу, закрывшись с обеих сторон ладонями от света, но
все равно ничего не разглядел за окном. Перед глазами застыл глубокий
черный омут, и, что странно, в этой черноте ничего не отражалось. Не
отражалось даже его лицо. Ничего, кроме черноты, словно свет падал на
стекло и тут же поглощался, всасывался и оставался там навсегда. Ни
единого отблеска.
Льюис спустился с крыльца и медленно обошел вокруг дома, внимательно
его разглядывая. Все окна до единого - те же черные прямоугольники,
впитывающие свет без остатка, все стены такие же скользкие и твердые, как
возле крыльца. Он ударил по стене кулаком, все равно что скала. Обследовав
каменный фундамент, Льюис убедился, что и там все гладко и скользко.
Раствор между камнями лежал неровно, да и в самих камнях были трещины, но
рука не чувствовала никаких шероховатостей.
Что-то невидимое покрывало камень - ровно настолько, чтобы заполнить
щербины и неровности. Но что это, он не понимал. Казалось, оно было
бесплотно.
Выпрямившись, Льюис взглянул на часы. В его распоряжении оставалось
всего десять минут. Пора уходить.
Он спустился по холму к старому заброшенному саду и уже под деревьями
остановился, чтобы взглянуть на жилище Уоллиса еще раз. Теперь дом
выглядел иначе. Теперь это было не просто здание. В его ожившем облике
появилось что-то насмешливое, даже издевательское, как будто внутри дома
зрело готовое вот-вот вырваться наружу зловещее хихиканье.
Льюис поднырнул под низкие ветки и двинулся через сад, пробираясь
между деревьями. Тропинки там, конечно, не было, а трава и сорняки
вымахали выше колен. Он снова пригнулся, потом обошел дерево, которое
много лет назад вырвало с корнем во время бури.
Время от времени он протягивал руку и срывал яблоки - мелкие горькие
дички, откусывал кусочек и тут же выбрасывал; ни одного съедобного среди
них так и не нашлось, словно они всосали из заброшенной земли горечь
запустения.
В дальнем конце сада Льюис наткнулся на забор, поставленный вокруг
могил. Здесь трава разрослась не так сильно, а на заборе можно было
заметить следы недавнего ремонта. В изножье у каждой могилы, напротив трех
простых надгробий из местного известняка, росло по кусту пеонов - большие,
разросшиеся кусты, посаженные, видимо, много лет назад. Поняв, что он
наткнулся на семейное кладбище Уоллисов, Льюис остановился у ветхой
изгороди.
Но тут должно быть только два надгробных камня. Откуда взялся третий?
Он двинулся вдоль изгороди к осевшей калитке, прошел внутрь и
остановился у могил, читая надписи на надгробьях. Угловатые, неровные
буквы свидетельствовали о том, что надписи сделаны неопытной рукой. Тут не
было ни сентиментальных фраз, ни стихотворных строк, ни изображений
ангелов, ягнят или других символических образов, характерных для
шестидесятых годов прошлого века, - только имена и даты.
На первом камне: Аманда Уоллис 1821 - 1863.
На втором: Джедедия Уоллис 1816 - 1866.
А на третьем...

4
- Дайте мне, пожалуйста, карандаш, - сказал Льюис. Хардвик перестал
катать его между ладонями и протянул Льюису.
- Лист бумаги? - спросил он.
- Да, если можно.
Льюис склонился над столом, и карандаш быстро забегал по бумаге.
- Вот, - произнес он, передавая лист Хардвику.
- Это какая-то бессмыслица, - сказал тот, сдвинув брови. - Кроме вот
этого символа внизу.
- Восьмерка, лежащая на боку. Я знаю. Символ бесконечности.
- А все остальное?..
- Не имею понятия, - ответил Льюис. - Так начертано на надгробье. Я
просто скопировал.
- И теперь знаете на память?
- Ничего удивительного, если учесть, сколько времени я провел,
пытаясь понять, что это такое.
- Никогда в жизни не видел ничего подобного, - сказал Хардвик. -
Впрочем, я не специалист и в таких вещах ничего не смыслю.
- Пусть вас это не смущает. Об этих символах никто не имеет ни
малейшего понятия. Тут нет никакого сходства, даже отдаленного, с каким-то
языком или с известными нам письменами. Я консультировался со
специалистами. Опросил с десяток ученых. Говорил им, что обнаружил эту
надпись на скале, и, думаю, большинство из них решили, что я чокнутый
фанатик. Вроде тех людей, которые постоянно пытаются доказать, что в
доколумбову эпоху в Америке были поселения римлян, финикийцев, ирландцев
или еще что-нибудь в таком же духе.
Хардвик положил лист на стол.
- Я понимаю, что вы имели в виду, когда сказали, что сейчас у вас
вопросов стало больше, чем вначале. Тут и молодой человек, которому больше
ста лет, и гладкий, скользкий дом, и третье надгробье с непостижимой
надписью. Вы ни разу не говорили с Уоллисом?
- С ним никто не говорил. Кроме почтальона. Когда Уоллис выходит на
свою ежедневную прогулку, он берет с собой ружье.
- И что, люди боятся заговаривать с ним?
- Вы имеете в виду из-за ружья?
- Да, пожалуй. Почему он всегда при оружии?
Льюис покачал головой.
- Не знаю. Я пытался найти этому какое-то объяснение, понять, почему
он всегда берет с собой ружье. Насколько мне известно, он не сделал из
него ни одного выстрела. Однако я не думаю, что местные жители не вступают
с ним в разговоры, потому что он вооружен. Уоллис для них - анахронизм,
нечто из прошлого века. Я уверен, его никто не боится. Он слишком долго
жил там. Слишком привычен. Он просто часть этих мест - такой же привычный,
как деревья или скалы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11