В эту ночь, когда он лежал в постели, на него нахлынули удивительные
мысли. Он представил себе другое одиночество, еще более страшное, чем то,
которое он когда-либо знавал на этой заброшенной ферме, - ужасное,
беспощадное одиночество межзвездных пустынь, мятущееся одиночество того,
кто ищет какое-то место или живое существо, и, хотя туманный образ
искомого едва вырисовывается в сознании, он обязательно найдет то, к чему
стремится, и это самое важное.
Никогда ему не приходили в голову такие странные мысли, и внезапно он
понял, что это вовсе не его мысли, а того, другого, что находится рядом с
ним в комнате.
Напрягая всю свою волю, он попытался встать, но не смог.
На миг он приподнял голову, но тут же уронил ее обратно на подушку и
крепко заснул.
На следующее утро, когда Моуз позавтракал, оба они пошли в гараж и
вытащили во двор клетку. И это таинственное, неземное сооружение стояло
там в холодном и ярком свете зари.
Существо подошло к клетке и начало было протискиваться между двумя
прутьями, но, вдруг остановившись, вылезло обратно и подошло к Старому
Моузу.
- Прощай, друг, - сказал Моуз. - Я буду скучать по тебе.
У него как-то странно защипало глаза.
Тот протянул ему на прощание конечность, и, взяв ее, Моуз
почувствовал, что в ней зажат какой-то предмет, нечто круглое и гладкое, и
тут предмет оказался уже в руке Моуза.
Существо отняло свою конечность и, быстро подойдя к клетке,
протиснулось в нее между прутьями. Оно потянулось к корзинке, что-то
вспыхнуло, и клетка исчезла. Моуз одиноко стоял на заднем дворе,
уставившись на то место, где уже не было клетки, и вспоминая, что он
чувствовал или думал или слышал? - прошлой ночью, лежа в постели.
Должно быть, существо уже там, в черном безысходном одиночестве
межзвездных далей, где оно снова ищет какой то уголок, или предмет, или
другое живое существо, но смысл этого поиска не дано постичь человеческому
разуму.
Моуз медленно повернулся к дому - надо взять ведра и идти доить
коров.
Тут он вспомнил о предмете, который держал в руке, и поднял к лицу
все еще крепко стиснутый кулак. Он разомкнул пальцы - на его ладони лежал
маленький хрустальный шарик, точно такой же, как тот, который он нашел в
складке-кармане похороненного им в саду трупа. С одной только разницей -
первый шарик был мертвым и матовым, а в этом мерцал живой отблеск далекого
огня.
Глядя на него, Моуз ощутил в душе такое необыкновенное счастье и
покой, какие ему редко случалось испытывать раньше. Словно его окружало
множество людей и все они были друзьями.
Он прикрыл шарик рукой, а счастье не уходило - и это было непонятно:
ведь ничем нельзя было объяснить, почему он счастлив. Существо покинуло
его, он остался без денег, и у него не было друзей, но ему почему-то было
хорошо и радостно.
Он положил шарик в карман и проворно зашагал к дому. Сложив трубочкой
обветренные губы, он принялся насвистывать, а надо сказать, что
давным-давно у него даже в мыслях не было посвистеть.
Может, я счастлив потому, мелькнуло у него, что, прежде чем
исчезнуть, существо все-таки пожало мне на прощание руку?
А что до подарка, то, каким бы он ни был пустяковым, как ни дешева
была безделушка, ценность его заключалась в том простом и светлом чувстве,
которое он в нем пробудил. Прошло много лет с тех пор, как кто-либо
удосужился сделать Моузу подарок.

В бездонных глубинах вселенной одиноко и тоскливо без Друга. Кто
знает, когда удастся обрести другого.
Быть может, он поступил неразумно, но старый дикарь был таким
трогательно-добрым, таким неловким, жалким и так хотел помочь. А тот, чей
путь далек и стремителен, должен путешествовать налегке. Ему больше нечего
было подарить старику на память.

1 2 3 4 5 6 7 8