..
Пламя стало прозрачным облаком. Голубой огонь и раскаленная докрасна
проволока в неуловимую долю секунды обратились в преломляющее свет, но
прозрачное облако, которое висело там, внутри аппарата.
Проволока утратила красный оттенок, а пламя голубой. Проволока сияла.
Она не была серебристой, не была белой. У нее не осталось ни намека на
цвет, и только слабое мерцание указывало на то, что проволока по-прежнему
там. Бесцветное отражение. А ЭТО ЗНАЧИТ - АБСОЛЮТНОЕ ОТРАЖЕНИЕ. Самые
совершенные рефлекторы отражают чуть больше 98 процентов падающего света,
два же поглощенных процента окрашивают их в цвет меди, золота или хрома.
Но проволока в этом силовом поле, которое мгновение назад было пламенем,
отражала весь свет.
Пейдж обрезал проволоку ножницами, и она, ничуть не изменившись,
осталась висеть в воздухе без всякой поддержки, внутри мерцания, не
виданного до сих пор ни одним человеком.
- Туда невозможно внести энергию, - покусывая кончик трубки, сам себе
сказал Пейдж. - И невозможно взять оттуда энергию. Проволока и сейчас
такая же горячая, какой была в момент изменения. Но она не способна
излучать свой жар. Она вообще не может излучать никакой энергии.
Ну да! Проволока тоже отражает весь свет, иначе она поглощала бы
энергию и нарушала бы равновесие, установившееся на этом клочке
пространства. Ведь здесь сохраняется не только энергия как таковая, но и
каждый ее вид.
Но почему? Этот вопрос не давал Пейджу покоя, Почему? Чтобы
продолжать исследования, он должен найти ответ.
Может, поменять поле на силовое поле 349? Не исключено, что секрет
кроется где-то между этими двумя полями, где-то на почти несуществующей
границе, что разделяет их.
Пейдж встал и вытряхнул из трубки пепел.
- Гарри, есть работенка, - сказал он.
Из ноздрей Уилсона выплыли струи дыма.
- Ага.
Пейдж еле подавил внезапное желание заорать и двинуть лаборанту в
зубы. Этот вечный дым из ноздрей, эта вечная слюнявая сигарета, эти
бегающие глазки и траур под ногтями действовали Пейджу на нервы.
Но Уилсон был гением механики. Несмотря на грязные ногти, руки у него
были умные. Они умели настраивать микроскопические камеры и трехграммовые
электроскопы или весы, способные измерить силу электронного удара. Как
лаборанту ему не было равных. Если бы только он не отвечал на все вопросы
своим несносным "ага"!
Пейдж остановился перед маленьким закутком, огороженным тяжелым
стеклянным экраном. Там хранились ртутные выпрямители. Сине-зеленое
свечение, исходившее от них, разлилось по лицу и плечам Пейджа зловещей
мертвенной окраской. Стекло защищало ученого от чудовищного
ультрафиолетового излучения, полыхавшего над лужей мерцающего жидкого
металла, от этой безжалостной эманации, способной испепелить на человеке
кожу буквально за пару секунд.
Ученый сощурился, но не отвел глаз. Зрелище завораживало Пейджа. Вот
оно, воплощение энергии - невероятно интенсивный сгусток ослепительного
пара, тонкая пленка сине-зеленого пламени, круговые колебания сверкающей
лужи, яркие всполохи ионизации.
Энергия... дыхание современного человечества, сердцебиение прогресса.
В соседней комнате были аккумуляторы. Чтобы не арендовать их у
"Межпланетной", Пейдж купил аккумуляторы у мелкого производителя,
выпускавшего по десять-пятнадцать тысяч штук в год, - слишком мало, чтобы
встревожить "Межпланетную".
Купить их Пейджу помог Грегори Маннинг. Благодаря Грегу многое стало
возможным в этой маленькой лаборатории, спрятанной в самом сердце
Сьерра-Невады, вдали от населенных пунктов.
Деду Грега, Джексону Маннингу, впервые удалось преодолеть гравитацию.
Наследство, оставленное им внуку, приближалось к пяти миллиардам. Но это
еще не все. От своего знаменитого предка Маннинг унаследовал острый,
проницательный ум ученого. А от деда по материнской линии, Энтони Баррета,
- деловой нюх и хватку. Однако в отличие от деда Грег не ушел с головой в
бизнес. Старик Баррет заправлял на Уолл-стрит в течение жизни целого
поколения и стал легендой среди финансистов благодаря своему деловому
чутью и поразительному умению манипулировать людьми и деньгами. Но его
внук, Грегори Маннинг, приобрел мирового известность совсем в другом
качестве. Ибо, унаследовав с одной стороны научные способности, а с другой
- финансовые, от каких-то отдаленных и неведомых предков он получил в дар
тягу к путешествиям, которая бросала его в самые укромные уголки Солнечной
системы.
Именно Грегори Маннинг финансировал и возглавил спасательную
экспедицию, вызволившую первых исследователей из мрачной ледяной пустыни
Плутона, когда их корабль потерпел крушение. А потом победил в
юпитерианском дерби, пулей просвистев на своей ракете вокруг огромной
планеты и установив рекорд Солнечной системы. И не кто иной, как Грегори
Маннинг, нырнул в венерианские болота и живьем вытащил оттуда загадочную
ящерицу, о которой ходило столько слухов. И он же доставил на Меркурий
сыворотку, когда жизнь десятка тысяч людей зависела исключительно от
скорости двигателей, мчавших блистающий корабль по направлению к Солнцу.
Рассел Пейдж знал его еще с колледжа. Они вместе ставили опыты в
лаборатории, проводили бесконечные часы в дебатах о научных теориях. Оба
любили одну и ту же девушку, оба потеряли ее, вместе скорбели об утрате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54