С горечью смотрел...
Зато теперь!
Оркестр заиграл новую мелодию. Блондинка за соседним столиком кивнула
Уилсону. Он важно кивнул в ответ, ощущая, как шумит в голове выпитое вино,
как греет оно в жилах кровь.
И тут кто-то окликнул его по имени. Уилсон оглянулся, но не поймал ни
единого обращенного к нему взгляда. И вновь, перекрывая звучи музыки, гул
застольных бесед и шум в его собственной голове, раздался голос, холодный
и твердый как сталь:
- Гарри Уилсон!
Уилсон содрогнулся. Потянулся за вином, но рука, не успев дотронуться
до ножки бокала, вдруг затряслась мелкой дрожью.
Прямо напротив него сгустилось туманное сероватое пятно, словно
какое-то потустороннее мерцание. Из этого мерцания внезапно
материализовался карандаш.
Уилсон ошалело уставился на него. Карандаш коснулся острием скатерти
и принялся медленно выводить черные буквы. Загипнотизированный зрелищем,
Уилсон почти физически ощущал, как безумие запускает свои костлявые пальцы
прямо к нему в мозги. Карандаш тем временем писал:
"Уилсон, ты продал меня!"
Несчастный попытался что-то сказать, хотя бы вскрикнуть, но в горле
до того пересохло, что у него вырвалось лишь хриплое клокотание.
А карандаш безжалостно продолжал:
"Но ты за это заплатишь. Куда бы ты ни скрылся, я везде тебя достану.
Тебе от меня не уйти".
Грифель плавно оторвался от стола - и карандаш исчез, будто его и не
было. Уилсон вытаращил глаза, не в силах оторвать их от черных букв на
скатерти.
"Уилсон, ты продал меня! Но ты за это заплатишь. Куда бы ты ни
скрылся, я везде тебя достану. Тебе от меня не уйти".
Оркестр гремел, ему вторил аккомпанемент застольных разговоров, но
Уилсон не слышал ни звука. Он весь без остатка был поглощен этими буквами
и словами, наполнявшими душу смертельным страхом.
А потом словно что-то лопнуло у него внутри, и ужас захлестнул его
ледяной волной. Уилсон, шатаясь, встал из-за стола, смахнул рукой бокал.
Тот со звоном брызнул осколками.
- Они не имеют права! - раздался пронзительный крик.
В зале тотчас сгустилась тяжелая тишина. Осуждающие взгляды
устремились к нарушителю спокойствия. Брови недоуменно поползли вверх.
Рядом с Уилсоном возник официант.
- Вам нехорошо, сэр?
Смертельно бледного клиента взяли под руки и вывели из зала. Снова
загудели голоса, заиграла музыка.
Кто-то надел на Уилсона шляпу, подал пальто. В лицо ему ударил
прохладный ночной ветерок, и дверь за спиной с тихим вздохом захлопнулась.
- Осторожнее на ступеньках, сэр, - напутствовал его швейцар.
Шофер аэротакси открыл дверцу машины и отсалютовал.
- Куда прикажете, сэр?
Уилсон ввалился в такси, заплетающимся языком промямлил адрес, и
машина влилась в поток городского транспорта.
Потом, нашарив непослушными руками ключ, Уилсон несколько минут
возился, отпирая двери своего номера. Наконец замок щелкнул, дверь
распахнулась.
Трясущийся палец нашел выключатель, и комнату залил яркий свет.
Уилсон вздохнул с облегчением. Здесь, в своем номере, он чувствовал
себя в безопасности. Это его дом, его убежище...
За спиной раздался тихий, еле слышный смешок. Уилсон резко повернулся
- и, ослепленный светом, сначала ничего не увидел. А затем заметил, как
что-то шевельнулось у окна, что-то серое и смутное, словно клубящаяся
туманная пелена.
Привалившись к стене, Уилсон смотрел, как сгущается эта пелена,
принимая очертания человеческой фигуры. Наконец туман затвердел и
образовал человеческое лицо - суровое лицо, без малейших признаков
веселья, с горящими от гнева глазами.
- Маннинг! - вскрикнул Уилсон. - Маннинг!
Он метнулся к двери, но серая фигура неправдоподобно быстрым прыжком,
будто сгусток пара, подхваченный ветром, загородила ему дозору.
- Куда ты так спешишь? - с издевкой спросил Маннинг. - Ты же меня не
боишься, верно?
- Послушай, - простонал Уилсон, - я не думал, что все так обернется.
Я просто устал от работы, Пейдж меня загонял. Мне надоели эти жалкие
гроши, мне хотелось денег, много денег.
- И поэтому ты нас продал, - сказал Маннинг.
- Нет! - воскликнул Уилсон. - Я не хотел! Я даже не задумывался о
последствиях!
- Так задумайся теперь, - сурово проговорил Маннинг. - И как следует
задумайся. Где бы ты ни был, куда бы ни шел, что бы ни делал - знай, что я
не спускаю с тебя глаз. Я не дам тебе покоя ни на секунду.
- Прошу тебя, - взмолился Уилсон, - пожалуйста, уйди, оставь меня! Я
отдам тебе деньги... все, что осталось.
- Ты продал нас за двадцать тысяч. А мог, между прочим, потребовать
двадцать миллионов. Чемберс заплатил бы, поскольку твое сообщение на самом
деле стоит двадцати миллиардов.
Уилсон, хрипя и задыхаясь, бросил на пол пальто, попятился и,
наткнувшись на кресло, неуклюже свалился в него, не спуская глаз с серой
туманной фигуры.
- Подумай об этом, Уилсон, - насмешливо продолжал Маннинг. - Ты мог
стать миллионером, даже миллиардером. И все сокровища, которые дает
богатство, лежали бы у твоих ног. А ты продался за жалкие двадцать тысяч.
- Что же мне теперь делать? - со стоном выдохнул Уилсон.
Туманное лицо скривилось в усмешке.
- Не думаю, чтобы ты смог сделать еще что-нибудь.
И прямо на глазах у Уилсона лицо начало таять: черты его размылись,
растворились в струящейся дымке. Потом и она испарилась. В воздухе
заискрилось слабое мерцание - и погасло.
Уилсон зашаркал к столу и схватил бутылку виски.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54