- Нет.
- Ближайшие родственники?
- Тетя.
- Ее имя?
Она сказала ему имя, и он записал его вместе с адресом, возрастом и
гильдией.
- Еще?
- Больше никого.
- Ваши родители?
Родители умерли много лет назад, сказала она. Она - единственный
ребенок. Она сообщила имена родителей, их гильдии, возраст в момент
смерти, их последнее место жительства, место захоронения.
- Вы будете проверять все это? - спросила она.
- Мы проверяем все.
Это был момент, когда большинство клиентов - даже те, которым нечего
было скрывать - начинали нервничать, неистово рыться в памяти в поисках
какого-нибудь давно забытого инцидента, который могла бы обнаружить
проверка.
Люсинда Сайлон не нервничала. Она спокойно сидела, ожидая дальнейших
вопросов.
Норман Блэйн задал их: ее номер в гильдии, членская карточка, ее
нынешний начальник, последний медосмотр, психические и физические
отклонения и болезни - и все другие тривиальные вопросы о подробностях
повседневной жизни.
Наконец, он замолчал и положил ручку.
- По-прежнему нет сомнений? Она покачала головой. - Повторяю еще раз,
сказал Блэйн, - мы хотим быть совершенно уверенными, что получили
добровольного клиента. Иначе у нас не могло бы быть законного положения.
Но, кроме того, существует еще вопрос этики...
- Я так понимаю, - сказала она, - что мы очень этичны.
Это могло быть насмешкой, и если так, то это очень умная насмешка. Он
попытался решить, так ли это, и не смог.
- Мы должны быть этичными, - сказал он. - Такое учреждение, чтобы
выжить, должно основываться на высшем кодексе этики. Вы отдаете свое тело
в наши руки для безопасного хранения на определенное число лет. Кроме
того, вы отдаете нам свое сознание, хотя и в меньшей степени. Во время
работы с вами мы получаем множество сведений о вашей интимной жизни. Чтобы
вести такую работу, мы должны иметь полное доверие не только наших
клиентов, но и широкой общественности. Малейший скандал...
- У вас никогда не бывало скандалов?
- В прежние времена было несколько. Теперь они забыты, и мы надеемся,
что таковыми они и останутся. Эти скандалы заставили нашу гильдию понять,
как важно, чтобы мы сохраняли свою свободу от любого профессионального
давления. Скандал в любых других гильдиях - не больше, чем юридическое
дело, которое может быть решено в суде, а затем прощено и забыто. Но нас
не простят и не забудут. Мы это не переживем.
Сидя здесь, Норман Блэйн думал, что гордится своей работой - яркая и
блестящая, уютная и довольная гордость хорошо выполненной работой. И это
чувство не принадлежало ему одному, его испытывал любой служащий Центра.
Они могли быть непочтительными, когда болтали среди своих, но гордость
была, скрытая под непочтительностью и проявляющаяся в работе.
- Вы говорите почти как посвященный, - сказала она.
Снова насмешка? - подумал он. Или это лесть под стать его
собственной? Он слегка улыбнулся своим мыслям.
- Не посвященный, - сказал он. - По крайней мере, мы никогда не
думаем о себе так.
И это не совсем правда, подумал он. Наступало время, когда каждый из
них начинал думать о себе, как о посвященном. Об этом, конечно, никто не
мог сказать вслух - но думали все именно так.
Это странное положение, подумал он, гордясь работой, свирепая
лояльность самой гильдии и затем рвущая глотки конкуренция и политика
Центра, находящаяся между гордостью и лояльностью.
Взять, например, Реймера. Реймера, который после стольких лет работы
был близок к увольнению. На днях был разговор - известный всем секрет,
шепотом передававшийся по Центру. К этому, якобы, приложил руку Феррис,
каким-то образом в это был замешан Лев Гизи; и были другие, о которых
упоминали. Например, сам Блэйн, упоминавшийся как один из тех, кто мог
заменить Реймера. Слава Богу, все эти годы он держался в стороне. В
политике Центра слишком много интриг. А Норману Блэйну достаточно и своей
работы.
Хотя было бы прекрасно, подумал он, если бы я взял место Реймера. Оно
было на ступеньку выше, прекрасно оплачивалось и может, если бы он получал
больше, то сумел бы уговорить Гарриет бросить работу в газете и...
Он заставил себя вернуться к делу.
- Есть определенные соображения, которые вы должны принять во
внимание, - сказал он женщине по другую сторону стола. - Вы должны понять
все, что влечет за собой ваше решение, прежде чем двигаться дальше. Вы
должны понять, что когда погрузитесь в Сон, то проснетесь в цивилизации,
отличающейся от вашей собственной. Планеты не будут стоять на месте, пока
вы спите, они будут развиваться - по крайней мере, мы надеемся на это. Они
станут очень отличаться от нынешних. Изменится мода в одежде, манеры.
Мысли, речь и перспективы - все будет иным. Вы проснетесь чужой в мире,
который оставит вас далеко позади, вы будете старомодной. Появятся
издания, на которые сейчас нет ни малейшего намека. Могут развиться
правительства и станут другими обычаи. То, что незаконно сегодня, может
стать совершенно приемлемым завтра. То, что приемлемо и законно сегодня,
может стать оскорбительным и незаконным потом. Все ваши друзья будут
мертвы...
- У меня нет друзей, - сказала Люсинда Сайлон.
Не обращая на нее внимания, он продолжал:
- Я пытаюсь внушить вам, что, проснувшись, вы уже не сможете
вернуться в этот мир, вашего мира больше не будет существовать. Ваш мир
давно будет мертв, вы должны будете приспосабливаться, должны будете взять
курс на переориентацию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23