Опустившись на корточки, я уставился на тот, что был у
меня перед носом: хотелось удостовериться, что это не наваждение. Нет, мне
не примерещилось - следы были такие же точно, один к одному.
Следы домовых!
Я просидел на корточках довольно долго. И все вглядывался в следы,
размышляя: верить или не верить? Приходилось верить - неверию больше не
оставалось места.
Сиделка была права - в ночь, когда скончалась миссис Клейборн, ее
комнату действительно посетили. Благословение Божие, сказал садовник,
сказал просто потому, что усталость и простодушие преклонного возраста
затуманили ему разум и речь. А на поверку это был акт милосердия, доброе
дело - ведь старушка умирала так тяжко, и надежды на выздоровление не
было.
Важно, что добрые дела оборачивались не только смертью, но и жизнью.
При операциях такой сложности, заявил мне хирург, есть множество факторов,
которые никто не вправе считать своей личной заслугой. "Произошло чудо, -
заявил он, - только не вздумайте ссылаться на мои слова..."
И никто - не уборщица, а кто-то другой или что-то другое -
переворошил или переворошило записи, сделанные физиком, и сложил-сложило
вместе два листочка, два из нескольких сот, с тем чтобы можно было связать
две записи между собой и эта связь подсказала плодотворную идею.
Совпадения? - спросил я себя. Неужели все это совпадения - что
старушка умерла, а малец выжил, что ученый нашел путеводную нить, которую
иначе проглядел бы? Нет, уже не совпадения, когда под окном остался след,
а записи оказались разбросаны, кроме двух под пресс-папье.
Да, я чуть не забыл про другую старушку, у которой побывала Джо-Энн.
Про ту, что радостно качалась в своей качалке, поскольку ее навестили все
ее давние умершие друзья. Случается, что слабоумие тоже может стать
проявлением доброты.
Наконец я поднялся и спустился к машине. По дороге я продолжал
размышлять о волшебных прикосновениях доброты со звезд, о том, что на
нашей Земле, похоже, поселилась наряду с человечеством еще одна раса с
иным кругозором и иными жизненными целями. Не исключено, что этот народец
и раньше время от времени пытался вступить в союз с людьми, но его каждый
раз отвергали и вынуждали прятаться - по невежеству, из суеверия, а затем
в силу слишком хрупких и нетерпимых представлений о том, что возможно, а
что невозможно. И похоже, что нынче они предприняли новую попытку
подружиться с нами.

Дж.Х. поджидал меня с видом кота, безмятежно устроившегося в птичьей
клетке и не желающего помнить, что к усам прилипли перышки. С ним сидел
какой-то большой летный начальник - радуга орденских планок поперек груди
и орлы на плечах. Орлы были надраены так ярко, что, казалось, испускали
искры.
- Марк, это полковник Дуглас, - объявил Дж.Х. - Он хочет с тобой
побеседовать.
Мы обменялись рукопожатием, причем полковник вел себя гораздо
любезнее, чем можно было ожидать. После чего Дж.Х. вышел из кабинета,
оставив нас вдвоем. А мы еще посидели и помолчали, как бы оценивая друг
друга. Не ведаю, что чувствовал полковник, а я со своей стороны готов
признаться, что мне было не по себе. Я невольно задавался вопросом, что
такого я натворил и к какому наказанию меня приговорят.
- Интересно, Лэтроп, - обратился ко мне полковник, - расскажете ли вы
мне честно, как это произошло? Как вам удалось выяснить про домовых?
- А я ничего не выяснял, полковник. Это был просто-напросто розыгрыш.
Я рассказал ему, как Пластырь распустил язык, обвиняя всех штатных
сотрудников в отсутствии инициативы, и как я придумал байку про домовых
ради того, чтобы свести с ним счеты. А он свел счеты со мной тем, что взял
и напечатал ее.
Только полковника моя версия не устроила. Так он и сказал:
- За этим кроется что-то еще.
Я не сомневался, что он меня не отпустит, пока я не вывалю все
начистоту, - и хоть он не намекал на это ни словом, за его плечами
вставали контуры Пентагона, комитета начальников штабов, операции
"Летающая тарелка" или как там ее назвали, а еще за его плечами витали ФБР
и множество иных неприятностей. Так что я облегчил себе душу, рассказав
все в подробностях, и отдельные подробности безусловно звучали очень и
очень глупо. Однако он словно не заметил глупостей и спросил:
- И что вы теперь думаете обо всем этом?
- Прямо не знаю, что и думать. Может, они из космоса или...
Он спокойно кивнул.
- Нам известно уже довольно давно, что они совершают посадки. Однако
теперь они впервые сознательно привлекли к себе внимание.
- Но что им нужно, полковник? Чего они добиваются?
- Сам бы хотел это понять, - ответил он. Помолчал и тихо добавил. -
Разумеется, если вы вздумаете ссылаться на меня в печати, я буду отрицать
все напропалую. И вы поставите себя по меньшей мере в двусмысленное
положение.
Бог весть, что еще он намеревался сказать, может, всего ничего. Но
тут зазвонил телефон. Я поднял трубку - вызывали полковника. Он бросил
короткое "Да" и стал слушать. Слушал молча, только мало-помалу бледнел. А
когда повесил трубку, то вид у него был прямо-таки больной.
- Что стряслось, полковник?
- Звонили из аэропорта. Случилось нечто несусветное, и буквально
только что. Эти друзья появились непонятно откуда и накинулись на самолет.
Чистили его и полировали, навели на него глянец и снаружи и изнутри.
Персонал не мог ничего поделать, только хлопал глазами...
Я усмехнулся.
- Что же тут плохого, полковник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11