Я опустился на стул, понимая, что остаток дня отравлен. Ежели я
заслужил похвалу вообще, то предпочел бы, чтоб меня похвалили за что
угодно, только не за фонды призрения. Паршивая колонка, я сам сознавал,
что паршивая. И Пластырь сознавал, и все остальные. Никто не попрекал меня
тем, что она паршивая, - никому на свете не удалось бы выжать из фондов
призрения ничего иного, эти статейки обречены быть паршивыми. Но душу мне
происшедшее все равно не грело.
И еще во мне зародилось неприятное подозрение, что старик Дж.Х.
каким-то образом пронюхал о запросах, которые я разослал в полдюжины
других газет, и дал мне мягко понять, что осведомлен об этом и что лучше
бы мне поостеречься.
Перед полуднем ко мне подступился Стив Джонсон - он ведет в нашей
лавочке медицинские темы наряду со всеми прочими, какие Пластырю
заблагорассудится ему всучить. В руках он держал пачку вырезок и выглядел
озабоченным.
- Очень совестно просить тебя об одолжении, Марк, и все-таки не
согласишься ли ты меня выручить?
- Ну о чем речь, Стив!
- Речь об операции. Я должен бы проверить, как там дела, но не
успеваю. Надо нестись в аэропорт брать интервью. - Он плюхнул вырезки мне
на стол. - Тут все изложено.
И умчался за своим интервью. А я перебрал вырезки и вчитался в них.
Да, история была из тех, что берут за душу. Мальца всего-то трех лет от
роду приговорили к операции на сердце. К операции сложной, за какую до
того брались лишь самые знаменитые хирурги в больших больницах Восточного
побережья, да и вообще ее делали считанное число раз и никогда - пациентам
столь юного возраста.
Трудно было заставить себя поднять телефонную трубку и позвонить: я
почти не сомневался в том, что именно мне ответят. Я все-таки пересилил
себя и, разумеется, нарвался на неприятности, каких следует ждать
непременно, когда пытаешься что-то выяснить у медицинского персонала, -
словно они стерильно чисты, а ты грязная дворняжка, норовящая пролезть к
ним со всеми своими блохами. Однако в конце концов я добрался до кого-то,
кто сказал мне, что малец, вероятно, выживет и что операция, по-видимому,
прошла успешно.
Тогда я набрался смелости и позвонил хирургу, проводившему операцию.
Должно быть, я застал его в счастливую минуту, и он не отказался снабдить
меня подробностями, каких мне недоставало.
- Вас, доктор, надо поздравить с успехом, - сказал я, и вот тут он
впал в раздражительность.
- Молодой человек, - сказал он, - при операциях такой сложности руки
хирурга - это всего лишь один фактор. Есть великое множество других
факторов, которые никто не вправе считать своей личной заслугой. -
Внезапно его голос зазвучал устало и даже испуганно. - Произошло чудо. - И
после паузы: - Только не вздумайте ссылаться на эти мои слова!
Последнюю фразу он произнес на повышенных тонах, почти прокричал в
трубку.
- Даже не подумаю, - заверил я.
А после этого снова позвонил в больницу и поговорил с матерью
мальчика.

Статья вышла что надо. Мы успели тиснуть ее в местном выпуске
четырьмя колонками на первой полосе, и даже Пластырь слегка смягчился и
поставил мою подпись вверху под заголовком.
После обеда я подошел к столу Джо-Энн и застал ее в растрепанных
чувствах. Пластырь подсунул ей программу церковного съезда, и она как раз
клеила предварительную статейку, перечисляя будущих ораторов, членов
всяческих комитетов и все создаваемые в этой связи комиссии и намечаемые
мероприятия. Вот уж дохлая работенка, самая дохлая, какую вам могут
навязать, - пожалуй, даже похуже, чем фонды призрения.
Я послушал-послушал, как она сетует на жизнь, и задал вопрос: могу ли
я рассчитывать, что у нее останется хоть немного сил по завершении
рабочего дня?
- Я совсем измочалена, - сказала она.
- Спрашиваю потому, что надо вытащить лодку из воды и кто-то должен
мне помочь.
- Марк, если ты рассчитываешь, что я поеду к черту на рога, чтобы
возиться с лодкой...
- Тебе не придется ее поднимать, - заверил я. - Может, чуть-чуть
подтолкнуть, и только. Мы используем лебедку и поднимем ее на талях, чтоб
я позднее мог ее покрасить. Мне нужно только, чтобы ты ее придержала и не
дала ей крутиться, покуда я тащу ее вверх.
Уломать Джо-Энн было не так-то просто. Пришлось забросить
дополнительную приманку.
- По дороге можно будет остановиться в центре и купить парочку
омаров, - заявил я. - Ты так хорошо готовишь омаров. А я бы сделал соус
рокфор, и мы с тобой...
- Только без чеснока, - отозвалась она.
Я пообещал обойтись без чеснока, и тогда она согласилась.

Так или иначе, до вытаскивания лодки руки у нас в тот вечер не дошли.
Нашлись занятия значительно интереснее.
Поужинав, мы разожгли огонь в камине и сели рядом. Она положила
голову мне на плечо, нам было так удобно и уютно.
- Давай притворимся, - предложила она. - Притворимся, что ты получил
работу, о какой мечтаешь.
Притворимся, что мы в Лондоне, и это наш коттедж на равнинах
Кембриджшира...
- Там же болота, - ответил я, - а болота - не лучшее место для
коттеджа.
- Вечно ты все испортишь, - попрекнула она. - Начнем сначала. Давай
притворимся, что ты получил работу, о какой мечтаешь...
Дались ей эти кембриджширские болота!
Возвращаясь на озеро после того, как отвез ее домой, я засомневался:
а получу ли я эту работу хоть когда-нибудь? В данный момент перспектива
вовсе не выглядела розовой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11