И Дэниел Виллоуби тоже здесь, этому явно не по себе, он
из тех, кто всегда избегает толпы, шума и скандалов. А вот Хигги не видать
и Хайрама тоже, зато Престон тут как тут. Ну, а Шервуд? Шервуда, конечно,
нет. Не такой он человек. Но народу полно, и все мне хорошо знакомы. И
лица у всех мрачные, полные решимости.
Я отступил на обочину, и толпа прошла мимо, никто даже не поглядел в
мою сторону.
- Послушайте, сенатор! - начал Джордж Уокер, голос его прозвучал
чересчур громко. - Ведь это вы и есть сенатор, верно?
- Да, это я, - отозвался сенатор Гиббс. - Чем могу быть вам полезен?
- Вот это самое мы и пришли узнать, - сказал Уокер. - Мы вроде как
делегация.
- Понимаю.
- Мы попали в беду, - продолжал Уокер. - А мы все честно платим
налоги, так что пускай нам помогут, мы имеем право. Вот я ведаю в "Рыжем
филине" мясным отделом, а народ к нам в Милвилл проехать не может, так уж
я и не знаю, что будет. Без приезжих покупателей мы в два счета прогорим.
Со своими-то, с милвиллскими, мы, конечно, торгуем, да ведь этого мало,
дело себя не оправдывает, и скоро здешним будет нечем платить, ни у кого
гроша не останется, а в кредит торговать нам не под силу. Понятно, свежее
мясо мы всегда добудем. А продать - не продашь. Нет нашей возможности
дальше торговать, как ни кинь, все клин...
- Одну минутку, - вставил сенатор. - Не нужно торопиться. Давайте
обсудим все по порядку. У вас возникли затруднения, мне об этом известно,
и я сделаю все, что только могу...
- Вот что, сенатор, - прервал кто-то гулким басом, - тут кой у кого
из нас задачки позаковыристей, чем у Джорджа. Хоть у меня, к примеру.
Работаю я за городом, живу от получки до получки: целую неделю ребятишек
кормить надо? Обуть-одеть надо? По всяким счетам платить надо? А теперь
мне до работы не добраться, стало быть, и получки никакой нету. И я не
один такой. Нас таких сколько хочешь. И на черный день ни у кого не
отложено. У нас в Милвилле, скажу я вам, таких, чтоб хоть грош отложили
про запас, может, раз-два и обчелся. Вот мы все и...
- Постойте, - взмолился сенатор Гиббс. - Послушайте и вы меня. Дайте
мне хоть немного времени. В Вашингтоне уже знают о том, что здесь
случилось. Знаю, как трудно вам всем приходится. Вам постараются всемерно
помочь. В конгресс будет внесен законопроект о пособии для жителей вашего
города, и я сам буду трудиться не покладая рук, чтобы закон этот был
принят без излишних проволочек. Мало того. На востоке страны некоторые
газеты и телевизионные компании объявили сбор средств в помощь Милвиллу. И
это только начало. Будет сделано еще очень многое...
- Да на черта нам это нужно, сенатор! - пронзительно выкрикнул
кто-то. - Не надо нам никаких пособий. Мы не нищие, нам подачки ни к чему.
Вы только помогите нам вернуться на работу.
Сенатор даже растерялся.
- То есть, вы хотите. чтобы мы сняли этот барьер?
- Слушайте, сенатор, - снова загромыхал бас, - сколько лет
правительство ухлопывает миллиарды, чтобы запустить человека на Луну.
Ученых у вас хоть пруд пруди, так неужто нельзя потратить кой-какие деньги
и время, чтоб нас вызволить! Мы весь век платим налоги, а много ли за это
получаем?..
- Да, но дайте же нам срок, - возразил сенатор. - Мы должны выяснить,
что представляет собой этот барьер, и найти какой-то способ с ним
справиться. Скажу вам прямо и откровенно, такую задачу в пять минут не
решить.
Сквозь толпу пробиралась Норма Шепард, секретарша доктора Фабиана, и
наконец остановилась напротив сенатора.
- Но надо же что-то сделать, - сказала она. - Надо что-то сделать,
понимаете? Кто-то должен найти способ. У нас тут есть больные - тяжелые,
их надо положить в больницу. а мы не можем их переправить. Если мы их не
отправим в больницу, некоторые умрут. У нас на весь Молвил только один
доктор, и он уже очень немолод. Он хороший доктор и лечит нас уже много
лет, но с очень тяжелыми больными ему не справиться, да у него ни
лекарств, ни инструментов таких нету. С очень тяжелыми случаями он никогда
не мог один справиться, он сам так прямо и говорил...
- Дорогая моя, - отеческим тоном начал сенатор, - я понимаю вашу
озабоченность, я весьма вам сочувствую, и можете не сомневаться.
Что ж, видно, беседа моя с представителями Вашингтона закончена. Я
медленно побрел по шоссе, вернее, рядом с ним, по взрытой, перепаханной
земле, из которой уже поднимались тоненькие зеленые ростки. Семена,
посеянные той странной бурей, взошли удивительно быстро, и теперь побеги
тянулись к свету.
Каков-то будет урожай, с горечью подумал я.
И еще любопытно, очень ли Нэнси на меня сердится за драку с Хайрамом
Мартином. Какое у нее тогда было лицо... а потом она сразу повернулась и
ушла. И когда ее отец прибежал сказать мне, что звонит Гиббс, она не вышла
из дому.
В ту короткую минуту на кухне, когда она припала к моему плечу, она
вдруг стала совсем прежней - моя любимая, та девушка, с которой мы
когда-то ходили, взявшись за руки, та, что смеялась милым грудным смехом и
дня не могла прожить без меня, как и я - без нее.
- Нэнси! - едва не закричал я. - Нэнси, прошу тебя, пускай все опять
будет по-старому!
Но, наверно, к старому возврата нет. Наверно, это Милвилл виноват,
это он стал между нами: за те годы, пока Нэнси тут не было, она переросла
наш город, а я оставался здесь и еще глубже врос в него всеми корнями.
Нет, сквозь пыль стольких лет, сквозь все воспоминания, случаи и
события, сквозь перемены, что произошли и в ней и в тебе самом, не
докопаешься так легко до прошлого, не вырвешь из него минувший день и час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83