Если будет не одна, а
больше, пчелы станут роиться, часть их уйдет куда-нибудь, численность в
улье уменьшится. И их силу хранит пчелиный мастер, умеющий ухаживать за
ними. Он осматривает соты, находит лишних королев и уничтожает их. Он
должен также уничтожить слишком старую королеву и проследить, чтобы
выросла сильная новая...
- Из-за этого ты и остаешься с Ривером?
Старик выпрямился.
- Я люблю моих пчел, и я им нужен.
- К черту пчел, - сказал Конрад. - Мы так и помрем здесь, болтая о
пчелах.
- Я слишком много говорю о пчелах, - согласился старик. - Идите за
мной и не отставайте.
Он заскользил как дух перед ними. Шел он то медленно, то бежал, то
опять ступал осторожно и медленно, нащупывая нить.
Они спустились в маленькую долину, поднявшись на гребень, опять
спустились в долину побольше, снова поднялись. Звезды медленно кружились
над ними, луна клонилась к западу. С севера все еще дул холодный ветер, но
дождя не было.
Дункан устал. Его тело требовало сна и возмущалось каждым шагом. Один
раз он споткнулся, и Конрад сказал ему:
- Садитесь на лошадь.
- Дэниел тоже устал.
Мозг Дункана не участвовал в движении. Ноги сами шли вперед в
темноте, в слабом лунном свете, по темным холмам и долинам. Мысли его были
далеко. Они вернулись к тому дню, с которого все началось.

2
Первое предупреждение об избрании Дункана для определенной миссии
пришло к нему, когда он спускался по спиральной лестнице к библиотеке,
где, как сказал Уэлс, его ждали отец и его преосвященство.
В том, что отец хотел его видеть, не было ничего необычного. Дункан
привык, что его звали, но какое дело могло привести в замок архиепископа?
Его преосвященство был стар и растолстел от хорошей пищи и недостатка
работы. Он редко покидал аббатство. Только что-то очень важное могло
заставить его приехать на старом сером муле, который шел медленно, но
мягко, что облегчало путешествие человеку, не любившему движение.
Дункан вошел в библиотеку с ее книжными полками до потолка, цветными
стеклами в окнах, с оленьей головой над горящим камином. Его отец и
архиепископ сидели в креслах у огня. Когда Дункан вошел, оба встали,
приветствуя его. Архиепископу это удалось не без труда.
- Дункан, - сказал отец, - у нас гость, которого ты, конечно,
помнишь.
- Ваше преосвященство, - проговорил Дункан, торопясь подойти под
благословение, - как приятно снова увидеть вас!
Он опустился на одно колено. Благословив его, архиепископ сделал
символический жест, поднимая Дункана.
- Он должен помнить меня, - сказал архиепископ отцу, - я довольно
часто имел причины выговаривать ему. Добрым отцам пришлось немало
потрудиться, чтобы вложить латынь или греческий в его сопротивляющуюся
голову.
- Но, ваше преосвященство, - возразил Дункан, - все это было так
скучно! Зачем нужен грамматический разбор латинских глаголов...
- Чтобы говорить, как подобает джентльмену, - ответил его
преосвященство. - Когда они приходят в аббатство и встречаются с латынью,
они всегда недовольны. Но ты, несмотря на некоторые отступления, учился
лучше, чем большинство остальных.
- С парнем все в порядке, - проворчал отец. - Я и сам-то не слишком
знаю латынь. Ваши люди в аббатстве придают ей слишком большое значение.
- Может, и так, - согласился архиепископ, - но это единственное, что
у нас есть. Мы не можем обучать их ездить верхом, орудовать мечом или
ухаживать за девушками.
- Давайте оставим шутки и перейдем к делу, - предложил отец. - Садись
поближе, сынок. Дело касается тебя.
- Хорошо, сэр, - ответил Дункан.
Он сел. Архиепископ глянул на его отца.
- Я буду рассказывать, Дуглас?
- Да, - ответил отец. - Вы знаете об этом больше меня и говорите вы
лучше. У вас есть слова для этого.
Архиепископ сложил пухлые пальцы на объемистом животе.
- Два года назад, - сказал он Дункану, - твой отец принес мне
манускрипт, который он нашел при разборе семейных бумаг.
- Эту работу, - вмешался отец, - надо было сделать столетия назад.
Документы и записи были перемешаны без всякого смысла. Старые письма,
дарственные, старинные инструменты - все в беспорядке валялось в ящиках.
Разборка всего этого и сейчас не закончена. Я занимаюсь ею от случая к
случаю. И не всегда легко понять, что к чему.
- Он принес мне манускрипт, - продолжал архиепископ, - потому что тот
был на незнакомом языке, на таком, который не только твой отец, но и
вообще мало кто видел.
- Вроде бы арамейский, - заметил отец. - Кажется, на нем говорил
Иисус.
Дункан переводил взгляд с одного на другого. К чему они ведут? Что
все это значит, и при чем тут он, Дункан?
- Ты удивляешься, почему это касается тебя? - спросил архиепископ.
- Да.
- Со временем дойдем и до этого. Так вот, наши добрые отцы разбирали
манускрипт. Только двое из них имеют некоторое знакомство с этим языком.
Один с трудом сумел прочитать слова, а другой частично перевел. Но я
подозреваю, что сделано очень мало. Мы не знаем главного: подлинный это
отчет или мистификация. По-видимому, это дневник, отчет о деяниях Иисуса.
Не обязательно ежедневный. Есть части, где запись велась ежедневно, и есть
пропуски в несколько дней, но тогда ведущий дневник снова возвращается к
предыдущей дате и записывает все, что случилось в эти пропущенные дни.
Выглядит это так, будто автор дневника жил в то время и был свидетелем
того, что записывал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11