Я стоял вместе со всеми, стараясь отдышаться после пробежки, когда
сзади послышался топот и кто-то схватил меня за руку. Это был полковник
Шелдон Рейнольдс.
- Что случилось? - встревоженно спросил он.
Я с горечью, и отнюдь не стесняясь в выражениях объяснил ему, что
именно произошло.
- Он улетел в будущее, - заключил полковник. - Ни его, ни машины мы
никогда больше не увидим.
- В будущее?
- Да. Скорее всего туда. Иначе это никак не объяснишь. Сначала я
полагал, что Джордж установил контакт с "летающей тарелкой", но я
ошибался. Незнакомец, должно быть, путешественник из будущего. Видимо, вы
были правы в отношении его языка. Это новая семантика, своего рода
стенографический язык, составленный из основополагающих звуковых
комбинаций. Вероятно, такой язык можно создать искусственно, но это
потребует много времени. Надо полагать, он возник или был позаимствован,
когда их раса отправилась к звездам, - знаете, своего рода универсальный
язык, вроде языка знаков некоторых индейских племен...
- Но ведь тогда выходит, что и дядюшка Джордж путешествовал во
времени! - воскликнул я. - Да у него не хватит ума...
- Послушайте, - остановил меня полковник, - для того, чтобы
путешествовать во времени, возможно, вообще ничего не нужно знать.
Возможно, человек просто должен что-то почувствовать или быть в
соответствующем настроении. Не исключено, что в современном мире найдется
всего лишь один человек, способный испытывать подобные чувства...
- Но, полковник это же абсурд! Допустим, чисто теоретически, что
Джордж действительно побывал в будущем. Почему же, скажите на милость,
люди будущего выбрасывали свои вещи, почему там была эта самая свалка?
- Откуда мне знать, - сказал полковник. - Вернее, я не могу ручаться,
но у меня есть одна гипотеза.
Он подождал, не спрошу ли я, какая именно, но, так как я промолчал,
начал сам:
- Мы немало говорили о контактах с другими цивилизациями, которые
рассеяны в космосе, и даже проводили специальные прослушивания космоса в
надежде поймать сигналы, посланные разумными существами. Пока таких
сигналов не удалось принять, и, возможно, что мы их вообще никогда не
услышим, ибо отрезок времени, на протяжении которого цивилизация является
высокоразвитой в технологическом отношении, может оказаться очень
коротким.
Я покачал головой:
- Не пойму, к чему вы ведете. Какое отношение к сигналам из космоса
имеет то, что произошло в Уиллоу-Гроув?
- Согласен, возможно, не такое уж большое, если не считать того, что
если контакт когда-либо и состоится, он должен произойти с технологически
развитой расой, подобной нашей. А, по мнению ряда социологов,
технологическая фаза любого общества со временем сама себя изживает или же
создает такие условия, против которых восстают люди, или, наконец,
приводит к тому, что интерес общества переходит с технологии на другие
вопросы, и...
- Постойте-ка, - прервал я. - Уж не хотите ли вы сказать, что та
груда разного добра, которую видел Джордж, - это результат того, что
человеческая раса далекого будущего отвергла технологическое общество и
выбросила различные продукты техники? Но ведь это невозможно. Если даже
когда-нибудь это и случится, то отмирание техники и всех ее атрибутов
произойдет постепенно. Люди просто не могут в один прекрасный день решить,
что техника им больше не нужна, и начать выбрасывать всевозможные отличные
и полезные вещи...
- И все же это возможно, - мрачно произнес полковник. - Это могло
быть и в том случае, если отказ явился следствием какого-то религиозного
движения. Незнакомец, видимо, как раз и был евангелистским проповедником
из будущего. Посмотрите, что он натворил здесь за такое короткое время.
Пишущие машинки, радиоприемники, телевизоры, пылесосы, сваленные в кучу у
памятника, - это же все продукты технологии!
- А как быть с картиной и ведром алмазов? - возразил я. - Их ведь не
назовешь техническими изделиями.
Мы оба вдруг замолчали и уставились друг на друга в сгустившейся
темноте. Нам одновременно пришла мысль, как глупо стоять и спорить просто
ради спора.
- Не знаю, - пожал плечами полковник Рейнольдс. - Я только высказал
предположение. Машина, конечно, пропала навсегда, а с нею и все то, что
Джордж сложил на заднем сиденье. Но кое-что у нас все же осталось...
Один из двух полицейских, оставленных сторожить машину, внимательно
прислушивался к нашему разговору.
- Простите, что позволяю себе вмешиваться, - запинаясь, сказал он. -
Но от всего этого добра ничего не осталось. Все пропало.
- Все пропало! - в отчаянии закричал я. - И картина, и алмазы?! Но
ведь я же предупреждал Чета, чтобы он принял...
- Шериф тут ни при чем, - возразил полицейский. - Он оставил нас
двоих здесь, а двоих в здании сторожить вещи. А позднее, когда на площади
началась вся эта петрушка, ему понадобились люди, и он...
- ...принес картину, алмазы и все остальное сюда и положил в машину!
- с ужасом догадался я, зная Чета и его образ мышления.
- Он считал, что таким образом мы вдвоем сможем охранять все сразу, -
оправдывающимся тоном сказал полицейский. - Мы бы прекрасно справились,
если бы...

Я повернулся и пошел прочь. Я не желал больше ничего слышать.
Попадись мне сейчас Чет, я бы задушил его. И выбрался на тротуар и
почувствовал, что за мной кто-то идет. Я обернулся - так и есть! - опять
полковник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13