Я думаю,
нападение на одного из них заставило остальных появиться на свет раньше
времени. Как они узнали об этом нападении, я не знаю и даже представить
себе не могу. В наших легендах ничего не говорится о том, что они способны
общаться между собой.
- А здесь они до нас не доберутся? - спросила Иоланда.
- Думаю, что нет. Правда, они могут передвигаться, и иногда, боюсь,
довольно быстро, но норовят оставаться поблизости от того места, где
вывелись. Я полагаю, они не покинут леса, и очень сомневаюсь, чтобы они
решились последовать за нами через болото. - Он покачал головой. - Вы
должны понять, что меня все это тоже поразило. Они - порождение самых
древних времен. Когда-то, гласят легенды, их было много. По мере того как
редели леса и расширялись пашни, их становилось все меньше и меньше: места
их обитания понемногу исчезали. Если бы вы меня спросили, я бы сказал, что
их больше не осталось вообще, что это просто персонажи древних легенд, что
они давно вымерли.
- Кому могло бы прийти в голову тебя об этом спросить, - сказал
Харкорт, - если никто ничего о них не знал и ты ничего не говорил?
- Мало ли о чем я ничего не говорил, - ответил Шишковатый и поднялся
на ноги. - Двинемся дальше? - предложил он. - Чарлз, ты что-то говорил о
тропинке, которую как будто видел впереди.
- Да, - сказал Харкорт. - Я снова пойду первым и поведу вас к ней.
Это островок с несколькими деревьями на краю. Из-за камышей его удается
увидеть только изредка. По-моему, он немного больше этого пригорка.
- А вам тоже не дает покоя какое-то нашептывание и бормотание? -
спросил аббат. - Иоланда, ты, кажется, говорила, что это призраки?
Она кивнула.
- Да, призраки. По крайней мере, так говорят. Не нашедшие покоя души
людей, которые умерли вне лона Святой Церкви и теперь блуждают повсюду.
Тут, наверное, погибло множество беженцев, когда они спасались от Нечисти.
- А мы ничего не можем для них сделать? Никак нельзя дать им покой?
- Не знаю, - ответила Иоланда. - Я только знаю, что они тут есть. Я
ни с кем никогда о них не говорила. Конечно, я скорблю о них, как подобает
христианке.
- Попробуй побрызгать на них святой водой, - посоветовал аббату
Шишковатый. Тот только презрительно засопел, с трудом поднялся и подоткнул
повыше свою сутану, вымазанную до колен грязью и насквозь мокрую.
Они снова отправились в путь. Пригорок, как и подозревал Харкорт,
оказался лишь маленьким клочком суши, поднимавшимся над водой. Они
пересекли его и опять вошли в воду.
Болото было не очень глубоким - большей частью по щиколотку и только
местами по пояс. Дно его покрывал скользкий, липкий ил, в котором кое-где
прятались коряги и кучи камней. Идти приходилось медленно и осторожно,
чтобы не споткнуться.
Время от времени им попадались открытые водные пространства, но чаще
всего они шли по узким, извилистым протокам, по обе стороны которых
поднимались болотные травы и камыш. Кое-где из болота торчали мертвые
деревья - скелеты тех деревьев, что стояли здесь давным-давно, еще до
того, как все переменилось и появилось болото.
Пока они отдыхали и болтали на пригорке, призраки как будто исчезли
или, по крайней мере, угомонились. Теперь, когда они снова шли по болоту,
призраки вернулись, и снова постоянно слышался их шепот. Харкорт попытался
не слушать, но это было очень трудно - они окружили его со всех сторон и
продолжали свою неумолчную болтовню.
На первых порах их невнятное бормотанье заставляло его содрогаться от
ужаса. Он этого не стыдился и утешал себя тем, что всякий призрак должен
вызывать если не страх, то, по крайней мере, тревогу, и совсем не обращать
на них внимания ни один нормальный человек не способен. Но прислушиваясь
час за часом к их бормотанью, он почувствовал, как первоначальный ужас
уступает место раздражению. Они превратились в досадную помеху, все еще
способную вызывать страх, но чаще просто надоедавшую сверх меры. Он
попробовал было не вслушиваться, но устоять против них не могла даже самая
сильная воля. Они были слишком близко, их голоса звучали слишком
настойчиво, чтобы можно было заставить себя их не слышать. Временами ему
казалось, будто призрачные пальцы цепляются за его руки, пытаясь задержать
его, но он говорил себе, что это всего лишь причуды разгулявшегося
воображения.
Иногда ему казалось, что он различает отдельные слова и фразы, хотя
он опять-таки не был уверен, расслышал ли их на самом деле или невольно
вообразил. "Вернитесь! - говорили они (или это только ему казалось?). -
Вернитесь, дальше идти опасно". В ушах у него звучали предостережения,
слышались мольбы. "Помогите нам! Бога ради, сжальтесь! Будьте милосердны!
Мы пребываем здесь, в мире теней, между жизнью и смертью, уже не живые и
еще не мертвые. Если никто нам не поможет, мы останемся здесь навсегда".
Их речи, конечно, на самом деле не были такими связными - это были лишь
отдельные слова и обрывки фраз, в которых звучала мольба и которые
складывались в некое подобие целого только в его фантазии.
- Ложитесь! - взревел позади аббат. - Ложитесь все и прячьтесь
получше!
Инстинктивно, ни о чем не думая, Харкорт присел на корточки и вжался
в перепутанную стену болотных трав на краю протоки. Оглянувшись, он
увидел, что остальные тоже притаились, как цыплята на птичьем дворе,
прижавшие к земле при появлении ястреба. Аббат, который шел последним,
указывал вверх.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97