Были же другие времена, другие годы. Было у него когда-то и
имя, была и биография. Что же случилось, что же стерло все это?
Кролик кончил жевать клевер и ускакал. Птица сидела на ветке, но
больше не пела. Вниз по стволу дерева бежала белка; в паре футов от земли
она остановилась, молниеносно развернулась и вновь помчалась вверх.
Добравшись до сучка, она немного пробежала по нему, замерла и
заколебалась, возбужденно подергивая хвостом.
Как будто у окна сидишь, подумал Блейк, глядя на лесной пейзаж.
Изображение не плоское, есть у него и глубина, и перспектива, а краски
пейзажа не нарисованы, они такие, словно смотришь на настоящую природу.
Дом до сих пор обескураживал и смущал Блейка, иногда стеснял. В его
фоновой памяти не было ничего такого, что могло бы подготовить его к
подобным вещам. Хотя он вспоминал, что в те туманные времена, которые
предшествовали полному забытью, кто-то (имени он не помнил) раскрыл
загадку гравитации, а применение солнечной энергии стало обычным делом.
Однако Дом не только питался от собственной солнечной электростанции
и летал при помощи антигравитационного приспособления. Он был чем-то
большим, нежели просто домом. Это был робот, робот с введенной в него
программой вышколенного слуги, а иногда в нем, казалось, просыпался
материнский инстинкт. Он заботился о людях, которых приютил. Мысль об их
благополучии прочно засела в его машинном мозгу. Дом болтал с людьми,
обслуживал их, одергивал, хвалил, ворчал на них и баловал их. Он играл
сразу три роли - жилища, слуги и приятеля. Со временем, подумалось Блейку,
человек начнет относиться к своему дому, как к верному любящему другу.
Дом делал для вас все. Кормил, обстирывал, укладывал слать, а дай ему
волю, он бы вам и нос вытирал. Он смотрел за вами, предугадывал любое
желание, а порой создавал вам неудобства своим неуемным усердием. Он
выдумывал всякую всячину, которая, по его мнению, могла бы вам
понравиться, - вроде этих мультобоев (тьфу, да не обои это вовсе!) с
кроликом и поющей птичкой.
Однако к этому надо привыкнуть, сказал себе Блейк. Может быть,
человеку, всю жизнь прожившему в таком доме, привыкать и не нужно. А вот
если ты вернулся со звезд - бог знает, откуда и из каких времен, - и тебя
швырнули сюда, тогда надо привыкать.
- Яичница с ветчиной готова! - громко объявила Кухня. - Идите и
забирайте!

6
Он пришел в себя и обнаружил, что сидит съежившись в совершенно
незнакомом и странном помещении, заставленном предметами искусственного
происхождения, выполненными главным образом из дерева, а также из металла
и ткани.
Его реакция была молниеносной. Он перестроился в пирамиду, форму
твердого состояния, и окружил себя изолирующей сферой. Проверил, есть ли
поблизости энергия, которая нужна ему для обеспечения собственных
жизненных и мыслительных процессов, и обнаружил, что энергии много - целая
волна из источника, нахождение которого определить не удавалось.
Теперь можно приступить к размышлениям. Мысль работала ясно и четко.
Паутинка сонливости больше не мешала думать. Пирамидальное тело обладало
идеальной массой, обеспечивающей ему стабильность и театр мыслительных
операций.
Свои мысли он направил на случившееся с ним: каким образом после
неопределенного промежутка времени, когда он едва существовал, если
существовал вообще, он вдруг вновь стал самим собой, обрел форму и
способность к действиям?
Стоило попытаться вернуться к самому началу, но начала не было,
вернее, какое-то начало проглядывало, но оно было слишком размытым и
неясным. И снова он искал, шарил, бродил по темным коридорам своего
разума, но так и не находил точки, от которой можно было вести твердый и
определенный отсчет.
А быть может, вопрос следовало поставить по-другому: было ли у него
прошлое? Его разум буквально захлестывала пенистая волна с обломками,
приносимыми из прошлого, - обрывки информации, напоминающей фоновую
радиацию вокруг планет. Он попытался упорядочить пену в структуру, но
структуры не выходило, обломки информации никак не хотели состыковаться.
Где же память, в панике подумал он, ведь раньше она была. Возможно, и
сейчас информация есть, но что-то ее заслоняет, прячет, и лишь отдельные
блоки данных выглядывают тут и там, и большей частью их невозможно с
чем-либо соотнести...
Он снова окунулся в мешанину плывущих из прошлого обрывков и обломков
и обнаружил воспоминание о неприветливой скалистой земле с массивным, как
сами скалы, черным цилиндром, уходящим в серое небо на головокружительную
высоту. Внутри цилиндра скрывалось что-то настолько невообразимое,
грандиозное и поразительное, что разум отказывался воспринимать его.
Он поискал смысл воспоминания, хотя бы намек, но не нашел ничего,
кроме образа черных скал и устремленного из них ввысь черного, мрачного
цилиндра.
Неохотно расставшись с этой картинкой, он перешел к следующей, и на
этот раз воспоминание оказалось поросшей цветами лощиной, переходящей в
луг; луг благоухал тысячами ароматов, источаемых цилиндрами полевых
цветов. В воздухе вибрировали звуки музыки, в цветах шумно возились живые
существа, и опять, он знал, во всем этом имелся какой-то смысл, но без
ключа понять его было невозможно, а ключ никак не находился.
Однажды возник еще некто. Другое существо, и он был им, этим
существом, которое улавливало картины и образы, овладевало ими и затем
передавало, и не только образы, но и сопутствующую информацию.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9