Слушая долгими вечерами рассказы старика, мальчик
начинал видеть в нем другого человека, более молодого, начал понимать, что
его злобность и раздражительность - лишь маска, надетая им для защиты от
старости. А старость дед Тома считал самым большим и невыносимым
унижением, которое приходится терпеть.
Но недолго. Летом, когда Тому исполнилось шестнадцать лет, он
вернулся с поля и застал старика лежащим на пороге у кресла-качалки.
Больше ему не придется выносить унижения старости. Том выкопал могилу и
похоронил деда под тем же самым дубом, где лежала и его мать; он притащил
валун, на этот раз поменьше, потому что теперь приходилось работать
одному...
- Ты быстро повзрослел, - сказал Монти.
- Да, - согласился Кашинг.
- Но потом ты ушел в леса.
- Не сразу. Оставалась ферма и животные. Я не мог уйти и оставить их.
Они слишком зависели от меня. Я слышал о семье, живущей на хребте в десяти
милях от нас. Там жить было трудно. За водой им приходилось идти целую
милю к маленькому ручью. Почва каменистая и скудная. Глину трудно
обрабатывать. Они оставались там, потому что там были строения, которые
давали убежище и тепло. Но дом их стоял на открытом месте, не защищенном
от ветра. Да и любая из бродячих шаек могла легко их обнаружить. Итак, я
пошел к ним, и мы заключили договор. Они брали мою ферму и животных, а я
имел право получить половину приплода, если этот приплод будет и если я
когда-либо вернусь. Они переселились в овраг, а я ушел. Не мог оставаться.
Слишком много воспоминаний окружало меня. Мне нужно было чем-то заняться.
Конечно, я мог остаться на ферме, здесь хватало работы, но я не мог
смотреть на две могилы. Не думаю, чтобы я рассуждал о причинах.
Я просто знал, что должен уйти, но перед уходом мне нужно было
убедиться, что кто-то позаботится о животных. Я мог бы просто их
выпустить, но этого нельзя делать. Они привыкли к людям и зависели от них.
И без людей они бы погибли.
Я не думал о том, что буду делать, когда освобожусь от фермы. Поста
ушел в лес. Я хорошо знал его. И не только лес, но и реку. Я вырос здесь.
Это была дикая свободная жизнь, но вначале я загонял себя. Все время
двигался, оставляя за собой мили. Но в конце концов мне стало легче, и я
пошел не торопясь. У меня ни перед кем не было обязательств. Я мог делать,
что хотел, и идти, куда хотел. В первый же год я встретил двух других
молодых бродяг, похожих на меня. У нас получилась хорошая компания. Мы
отправились далеко на юг и побродили там, потом вернулись назад. Весной и
летом бродили вдоль Огайо. Прекрасная местность. Но потом мы расстались. Я
хотел идти на север, а они на юг. Я все чаще думал о том, что рассказывал
мне дед об университете. Я был любопытен. Мне хотелось научиться читать и
писать. В одном племени на юге - в Алабаме, может быть, хотя я и не
уверен, - мне встретился человек, умевший читать. Он читал большей частью
библию и молился. Я подумал: как хорошо уметь читать, не библию, конечно,
но все остальное.
- Должно быть, действительно хорошая жизнь, - сказал Монти. - Ты
наслаждался ею. Она помогла смягчить воспоминания.
- Да, хорошая, - кивнул Кашинг. - Теперь, думая о ней, я вспоминаю
только приятное. Но не все в ней было приятным.
- И теперь ты снова хочешь вернуться к ней. Проверить, так ли она
хороша, как воспоминания о ней. И, конечно, найти Место, откуда уходят к
Звездам.
- Звездное Место, - сказал Кашинг. - Оно преследует меня с тех пор,
как я нашел те записи Уилсона. Я все время спрашиваю себя, что это такое.
- Значит, ты уходишь?
- Да. Но я вернусь. Только отыщу Место или пойму, что его нельзя
найти.
- Тебе нужно будет идти на запад. Ты бывал там? - Кашинг покачал
отрицательно. - Это совсем не то, что леса, - сказал Монти.
- Через сто миль начинаются открытые прерии. Будь осторожен. Мы
знаем, что там что-то происходит. Какой-то вождь объединил несколько
племен, и они снялись с места. Я думаю, они пойдут на восток, хотя
невозможно представить себе, что придет в голову кочевника.
- Я буду осторожен, - сказал Кашинг.

5
Исследовательская группа катила вдоль бульвара, как делала это каждое
утро. Это время размышления, проверки и классификации всего узнанного за
предыдущий день.
Небо ясное, ни облачка; когда взойдет звезда, будет еще один жаркий
день. Кроме птиц, недовольно кричащих в тощих деревьях, и маленьких
грызунов, пробегающих в траве, ничего не двигалось. В щелях мостовой росла
трава. Густой кустарник скрывал поблекшие от времени статуи и
бездействующие фонтаны. За статуями и фонтанами башнями высились огромные
здания.
- Я тщательно обдумал ситуацию, - сказал N_1, - но не могу проникнуть
в логику Древнего и Почтенного, когда он говорит, что сохраняет надежду.
По всем критериям, которые установлены нами за тысячелетия галактических
исследований, господствующая раса этой планеты регрессирует без надежды на
улучшение. Подобный процесс мы наблюдаем повсеместно. Они создали
цивилизацию, не понимая ее скрытых течений, которые и привели к гибели. И
все же Д.и П. настаивает, что это всего лишь временный регресс. Он
говорит, что в истории этой расы было много таких отступлений, и каждый
раз она выходила из них с новыми силами. Я иногда думаю, что его мышление
искажено верностью, которую он испытывает к этой самобытной расе. Конечно,
можно понять его безграничную веру в эти существа, но очевидность
свидетельствует, что его вера ошибочна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49