То же самое с инструментом. Закончив пахать,
очищаешь и смазываешь плуг и прячешь его под крышу, потому что плуг нужно
беречь от ржавчины - он должен служить много поколений. Упряжь для лошадей
всегда должна быть смазана, почищена и содержаться в порядке. Закончив
окучивать, вымой и высуши мотыгу, прежде чем убрать ее. Закончив жать,
вычисти и наточи серп, смажь его и повесь на место. В этом не должно быть
ни небрежности, ни забывчивости. Это образ жизни. Уметь обращаться с тем,
что имеешь, заботиться о нем, беречь его от порчи, использовать правильно,
чтобы не причинить ему никакого вреда.
Своего отца Том помнил лишь смутно. Он всегда считал его погибшим,
потому что ему так сказали, как только он достаточно подрос, чтобы
понимать. Но, кажется, никто не знал, что случилось на самом деле. Однажды
весенним утром, согласно рассказу, отец отправился рыбачить на реку, с
острогой в руке и мешком за спиной. Было как раз время нереста карпов,
которые стаями поднимались по реке к озерам, чтобы выметать и
оплодотворить икру. В это время они ничего не боялись и были легкой
добычей. Каждый год в это время отец Тома отправлялся на реку и
возвращался домой, сгибаясь под тяжестью мешка, полного рыбы, и опираясь
на древко остроги как на посох. Дома карпов разрезали, чистили и коптили,
и они давали хороший запас еды.
Но на этот раз он не вернулся. Позже дед Тома с матерью отправились
на поиски. Они вернулись поздно вечером, ничего не найдя. На следующий
день дед отправился снова и на этот раз нашел острогу, лежавшую у мелкого
озера, по-прежнему кишевшего карпами, а неподалеку мешок, но больше
ничего. Не было никаких следов отца Тома, нельзя было понять, что же с ним
случилось. Он исчез бесследно, и с тех пор о нем ничего не было известно.
Жизнь продолжалась по-прежнему, хотя стало труднее добывать
пропитание. Однако жили они неплохо. Еды всегда хватало, были и дрова для
очага, и шкуры, чтобы одеваться в холодную погоду. Одна лошадь околела,
вероятно, от старости, и старик ушел, отсутствовал десять дней и вернулся
с двумя лошадьми. Он никогда не говорил, где добыл их, и никто не
спрашивал. Они знали, что он, должно быть, украл их, потому что не брал с
собой ничего для покупки. Лошади были молодые и сильные, и было очень
хорошо, что их двое, потому что спустя короткое время околела вторая
старая лошадь, а чтобы пахать, возить дрова и сено, нужны две лошади. К
тому времени Том был уже достаточно большим, чтобы работать, поэтому он
ясно помнил, как помогал деду снимать шкуры с мертвых лошадей. Он плакал,
делая это, и старался скрыть свои слезы, а позже, оставшись один, горько
рыдал, потому что любил этих лошадей. Но нельзя было терять шкуры, при их
образе жизни все приходилось беречь.
Когда Тому было четырнадцать, в жестокую зиму, когда землю толстым
слоем покрыл снег, а с холмов срывались метель за метелью, его мать
заболела. Она лежала в постели, тяжело, с хрипом дыша. Они вдвоем с дедом
заботились о ней: он и злобный, раздражительный старик, превратившийся
вдруг в воплощение нежности. Они натерли ей горло теплым гусиным жиром,
который хранился в шкафу в бутылочке как раз для таких случаев, и закутали
ей горло в кусок фланели, чтобы жир подействовал. Они прикладывали к ее
ногам горячие кирпичи, а дед варил на печи луковый настой и поил ее этим
настоем, чтобы смягчить сухость в горле. Однажды ночью, уставший от забот.
Том уснул. Старик разбудил его. "Мальчик, - сказал он, - твоя мать
умерла". И отвернулся, чтобы Том не видел его слез.
При первом свете утра они вышли и разгребли снег под древним дубом,
где любила сидеть мать Тома, глядя на овраг, потом разложили костер, чтобы
оттаяла земля и можно было выкопать могилу. Весной с большим трудом они
притащили три валуна и уложили их на могиле, чтобы обозначить ее и
сохранить от волков, которые теперь, когда земля оттаяла, могли попытаться
раскопать ее.
Жизнь продолжалась, но Тому казалось, что в старом сквернослове
что-то надломилось. Он по-прежнему любил браниться, но красноречие его
надломилось. Теперь он много времени проводил в кресле-качалке на пороге,
а большую часть работы выполнял Том. Старик стал разговорчив, как будто
пытался разговорами заполнить образовавшуюся вокруг пустоту. Они с Томом
разговаривали часами, сидя на пороге, а зимой и в холодные времена - перед
очагом. Большей частью говорил дед, извлекая из своей памяти события почти
восьмидесяти лет; возможно, не все его рассказы были правдивы, но все
очень интересны и основывались на истинных происшествиях. Рассказ о том,
как он уходил на запад и убил ножом раненного стрелой гризли (даже в свои
юные годы Том воспринял этот рассказ с недоверием); рассказ о торговле
лошадьми, причем на этот раз старика классически надули; рассказ о
чудовищной зубатке, которую ему три часа пришлось тащить к берегу; рассказ
о том, как во время одного путешествия он оказался вовлеченным в войну
двух племен, причины этой войны трудно было объяснить; и рассказ об
университете (чем бы ни был этот университет) далеко на севере, окруженном
стеной и населенным странным племенем, людей которого с некоторой долей
презрения называли "яйцеголовыми" (старик понятия не имел, что это
значит); он предположил, что употреблявшие это словцо тоже не понимают его
значения, просто используют презрительную кличку, пришедшую из далекого
туманного прошлого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49