- Она часть меня, - говорил старик. - Не могу объяснить вам, но между
нами существует бесславное взаимопонимание, его невозможно описать.
И когда он говорил о ней или о другом, она сидела у лагерного костра
вместе с остальными, расслабившись, в покое, сложив руки на колени, низко
склонив голову, как бы в молитве; иногда она поднимала голову, и тогда
создавалось впечатление, что она смотрит не во тьму, а в другой мир, в
другое время и место. В пути она двигалась легко; временами казалось, она
не идет, а плывет, серьезная и грациозная - странное воплощение
человечности, не похожее ни на что. Она редко говорила. А когда говорила,
то обращалась обычно к деду. Не то чтобы она игнорировала остальных,
просто она не испытывала необходимости говорить с ними. Слова ее были
ясными и четкими, она произносила их правильно, не прибегала к жаргону, не
бормотала, как умственно отсталые, и они часто думали, кто же она на самом
деле.
Мэг часто бывала с ней или она с Мэг. Глядя, как они идут или сидят
рядом, Кашинг часто пытался понять кто же из них первым потянулся к
другому. И не мог этого решить; как будто естественный магнетизм
притягивал их друг к другу, как будто они обладали чем-то общим, что
заставляло их держаться вместе. Впрочем, их всегда разделяло расстояние.
Мэг изредка обращалась к Элин. Элин, со своей стороны, говорила с Мэг не
чаще, чем с другими.
- Она живет в себе, - сказал однажды Кашинг.
- Нет, - возразила Мэг, - она живет вне себя. Далеко вне себя...
Добравшись до реки, они разбили лагерь в роще на берегу, который
вздымался на сто футов над водой, - прекрасное место после долгого пути по
выжженной прерии. Здесь они отдыхали неделю. В зарослях, что шли вдоль
реки, попадались олени, низины кишели куропатками и утками, резвившимися в
маленьких прудах. В реке было много рыбы. Путники отъедались после
голодного пути.
Эзра установил контакт с большим дубом, пережившим много сезонов, и
стоял по целым часам, глядя на дерево, а шелест листьев как бы отвечал
ему. Элин обычно сидела поблизости от него, скрестив ноги, натянув на
голову капюшон и сложив руки на коленях. Иногда Дрожащая Змея покидала
Ролло и танцевала вокруг Элин. Она не обращала на Змею никакого внимания.
Иногда Попутчики, эти радужные тени, собирались кружком вокруг нее, как
волки, подстерегающие добычу, но и на них она обращала не больше внимания,
чем на Дрожащую Змею. Наблюдая за ней, Кашинг неожиданно подумал, что она
не обращает на них внимания, потому что поняла их суть и выбросила из
своих мыслей. Ролло охотился на гризли, и несколько раз Кашинг отправлялся
с ним. Но гризли не было, вообще не было никаких медведей.
- Жир почти кончился, - плакался Ролло. - Я начинаю скрипеть. Пытаясь
сберечь жир, я употребляю его меньше, чем нужно.
- Я убил жирного оленя, - сказал Кашинг.
- Сало! - воскликнул робот. - Сало мне не нужно.
- Когда кончится жир, тебе придется использовать то, что есть под
рукой. Надо было убить медведя в Миннесоте. Там их было множество.
- Я ждал гризли. А их нет.
- Все это глупости, - сказал Кашинг. - И жир гризли не отличается от
жира других медведей. Ты смазан?
- Да. Но в запасе нет ничего.
- Мы найдем гризли к западу от реки.
Во время пути Энди неохотно щипал скудную траву для того лишь, чтобы
сохранить жизнь в теле. Теперь он пасся в высокой по колено роскошной
траве долины. Со звуками удовлетворения, с раздувшимся брюхом, он катался
по песчаному берегу, а птицы, рассерженные вторжением в их владения, с
криком летали над песком.
Позже с помощью Энди Кашинг и Ролло притащили много плавника, который
весенние паводки выбросили на берег реки. Из этих бревен Кашинг и Ролло
соорудили плот, связав бревна полосками из шкуры оленя. Во время переправы
Ролло и Мэг сидели на плоту - Мэг, потому что не умела плавать, а Ролло
опасался поржаветь - у него кончился запас жира. Остальные держались за
плот. Он помогал им плыть, а они подталкивали и направляли его, удерживая
от того, чтобы он устремился по течению вниз. Энди, вначале не решавшийся
войти в воду, наконец прыгнул в нее и поплыл так резво, что перегнал их и
ждал на том берегу. Он дружелюбно заржал, когда они выбрались из воды.
С этого времени местность постоянно поднималась. Теперь Эзра не
настаивал на том, чтобы остановиться для разговора с растениями. Река
медленно уходила назад; подъем впереди, казалось, никогда не кончится.
Кашинг спустился к вечернему костру. Завтра, подумал он, мы можем
достичь вершины.
Пять дней спустя они увидели Громовой холм. Всего лишь пятнышко на
горизонте. Но они знали, что это холм: что еще могло разорвать гладкую
линию горизонта пустыни.
Кашинг сказал Мэг:
- Мы сделали это. Через несколько дней будем там. Интересно, что мы
найдем.
- Неважно, сынок, - ответила она. - Наше путешествие было прекрасно.

16
Три дня спустя, когда Громовой Холм возвышался на фоне северной
стороны неба, они увидели, что их ждут стражники. Пять всадников стояли на
вершине небольшого возвышения. Когда путники приблизились, один из
всадников выехал вперед, подняв левую руку в знак мира.
- Мы стражники, - сказал он. - Мы храним веру Наш долг останавливать
бродяг и сеятелей беспокойства.
Он совсем не походил на всадника-стражника. Впрочем, Кашинг сам
толком не знал, как должен выглядеть стражник. Всадники очень походили на
кочевников, переживающих тяжелое время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49