их ценности, пусть и данные им человеком, не являются полностью
человеческими. Роботы служат нам с чрезвычайной охотой; благодарные за
возможность служить, навязывают нам свои услуги и очевидно рады тому, что
нашли новых хозяев взамен старых. Таково положение в отношении нас; в
случае с индейцами все совершенно иначе. Роботы рядом с индейцами
чувствуют себя неловко, а те, в свою очередь, смотрят на них с чувством,
близким к отвращению. Роботы - составная часть культуры белого человека, и
в силу того, что прежде мы имели дело с машинами, мы с готовностью
принимаем роботов. Индейцы же воспринимают их как нечистых, как нечто,
отвратительно грязное и чужое, и не желают иметь с ними дела. Любой робот,
забредший в их лагерь, немедленно изгоняется. Здесь у нас всего несколько
роботов; их должно быть еще много тысяч. Тех, которые живут не с нами, мы
стали называть дикими роботами, хотя я сомневаюсь, чтобы они были в
каком-либо смысле дикими. Часто из окна, или сидя во внутреннем дворике,
или во время прогулки мы видим группы диких роботов, куда-то спешащих,
словно по чрезвычайно важному делу. Ни разу мы не смогли определить, куда
или по какому делу они направляются. Порой до нас доходят разные слухи о
них, но это не более чем слухи, ничем не подтвержденные и не стоящие того,
чтобы пересказывать их здесь.
Я сказал, что существуют два факта, и затем увлекся, рассказывая о
первом. Второй факт таков: мы живем теперь гораздо дольше. Каким-то
странным образом, совершенно недоступным нашему пониманию, процесс
старения если не остановился, то во всяком случае замедлился. За последние
пятьдесят лет я как будто совсем не постарел, и остальные тоже. Если у
меня и прибавилось несколько седых волосков, я их не вижу; если, спустя
пятьдесят лет, походка моя и стала чуть медленнее, я этого не замечаю.
Тогда мне было шестьдесят лет, и сейчас мне по-прежнему шестьдесят.
Молодые достигают зрелости обычным образом и за соответствующий промежуток
времени, но, достигнув ее, как будто более не стареют. Нашим
внукам-близнецам, которым двадцать один год исполнился пятьдесят лет
назад, по-прежнему двадцать один год. Если судить по внешнему виду, они
одного возраста со своими сыновьями и старшими внуками, и порой это
приводит в некоторое замешательство человека вроде меня, который всю свою
жизнь прожил, старея и ожидая наступления старости. Однако если даже меня
это смущает, все же нет особых причин жаловаться, ибо наряду с замедлением
процесса старения мы также обрели невероятно крепкое здоровье. Поначалу
нас это беспокоило: если все люди исчезли, то что нам делать, если
кто-нибудь заболеет и ему потребуется врачебная помощь и больничный уход?
Возможно, к нашему счастью, количество хронологических лет, в течение
которых женщина способна рожать детей, осталось приблизительно таким же,
что и до того, как была увеличена продолжительность жизни. Очевидно,
женские детородные органы истощают свой запас потенциальных яйцеклеток в
течение примерно тридцати лет, как и прежде.
Нет никаких сомнений, что исчезновение человечества и замедление
старения каким-то образом связаны. И хотя все мы можем быть лишь
благодарны за эту более долгую жизнь, а возможно, также и за снятие
социального напряжения, возникшего в связи с перенаселением планеты,
наиболее вдумчивых из нас порой тревожит мысль о том, какой во всем этом
может быть скрытый смысл. Во тьме ночи мы лежим на кровати без сна и
размышляем, и хотя с годами потрясение прошло, мы иногда боимся.
Вот почему этим августовским утром незадолго до конца двадцать
второго столетия от Рождества Христова я начинаю записи, в которых
подробно отражу все свои воспоминания о том, что произошло. Кому-то
следует это сделать, и поскольку я являюсь старейшим обитателем нашего
дома, в возрасте ста десяти хронологических лет, мне кажется правильным и
должным, что именно моя рука напишет эти строки. Без записи подобного
рода, начертанной, пока человеческая память еще верно служит, то, что
произошло с населявшими Землю людьми, станет со временем мифом...

2
У него все не выходил из головы тот последний медведь, однако, как ни
странно, он не мог точно вспомнить, что произошло. Последние несколько
дней он постоянно об этом думал, пытался вспомнить, пытался обрести
уверенность - и был к ответу не ближе, чем когда-либо. Зверь, поднявшийся
на дыбы из глубокого русла ручья, застал его врасплох, и убежать было
невозможно, поскольку он находился слишком близко. Стрела не поразила
медведя насмерть, он был уверен, потому что не успел даже как следует ее
вложить. Однако же рванувшись вперед и рухнув почти у самых его ног, зверь
умер. И в этот краткий миг перед тем, как ему умереть, произошло нечто, и
именно это нечто он и не мог вспомнить. Несомненно, он сам что-то сделал,
но не было никакой возможности узнать, что именно. Несколько раз ему
начинало казаться, что вот-вот он отыщет ответ, и каждый раз тот вновь
уплывал куда-то в глубины его сознания, словно ему не положено было этого
знать или словно не знать этого было лучше для него самого - ответ,
который его внутренний, тайный рассудок не позволял ему найти.
Он сложил свой узел с поклажей у ног и прислонил к нему лук. Взглянув
на обширное пространство обрамленной утесами, расписанной осенними
красками долины, где соединялись две огромные реки, он увидел, что все
точно так, как ему говорили охотники на буйволов, которых он встретил на
высокогорной равнине почти месяц назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9