- Чертовы мальчишки, - проворчал он, - носятся взад и вперед по
вечерам. Кто-то из них забыл... - В раздражении он швырнул биту на
стоявшую возле двери скамью. - Что-то я не вижу вашей машины.
- Ее и нет.
- Но вы говорили...
- Знаю. Но если бы я признался, что машины нет, понадобились бы
долгие объяснения, а мне надо было позвонить.
Он смотрел на меня, покачивая головой, - еще бы, человек возник
ниоткуда, и у него нет машины.
- Я приплыл на каноэ, - сказал я, - и привязал его у причала.
- И что же вы собираетесь делать сейчас?
- Оставаться прямо здесь. Я жду друга.
- Которому вы звонили?
- Да, - согласился я. - Которому я звонил.
- Ну, спокойной ночи, - проговорил он. - Надеюсь, вам не придется
ждать слишком долго.
Он зашагал по улице к дому, но несколько раз приостанавливался и,
полуобернувшись, поглядывал на меня.

12
Где-то в прибрежном лесу ворчливо бормотала сова. К ночи ветер стал
пронизывающим, и мне пришлось поднять воротник рубашки, пытаясь сохранить
хоть чуточку тепла. Бродячая кошка осторожно кралась вниз по улице -
завидев меня, она наискосок перешла на противоположную сторону и
растворилась во мраке меж двух домов.
С исчезновением бармена Вудман окончательно приобрел вид покинутого
города. Раньше я не обратил на это особого внимания, но теперь, когда мне
было совершенно нечего делать, я осмотрелся и заметил, что он выглядит
запущенным и обветшалым - один из тех маленьких умирающих городков, что
обречены на забвение в еще большей степени, чем Пайлот-Ноб. Тротуары
растрескались, и в щелях проросла трава. Давно не крашенные и нуждающиеся
в ремонте дома несли на себе отпечаток времени, а их архитектура, если
только к облику здешних зданий можно было применить это слово, была как
минимум столетней давности. Некогда город был - должен был быть - молодым
и подающим надежды; в те времена наличествовала некая экономическая
причина его возникновения и существования. И причиной этой, я знал, должна
была быть река - в те времена, когда она служила торговой артерией, когда
продукция ферм и фабрик отвозилась на пристань и грузилась на пароходы и
те же пароходы привозили сюда все необходимые товары со всех концов
страны. Но река давно отыграла свою роль в экономике и вернулась к
первобытному состоянию, одиноко струясь по узкой полоске поймы. Железные
дороги, скоростные шоссе и пролетающие высоко над нею самолеты отобрали у
реки все роли - за исключением той изначальной и главной, которую от века
играла она в земной экологии.
И теперь Вудман стал захолустьем, уподобился тихой заводи
общественной жизни, во всем подобной множеству тех мелких заводей, что
лежат в извилистых меандрах, отделенных от главного русла реки. Некогда
многообещающее, может быть, даже важное место; когда-то процветавшее, но
впавшее ныне в нищету, оно упорно цеплялось за крохотную точку на карте
(да и то не всякой карте!), как место обитания людей, так же мало
соприкасавшихся с миром, как и сам город. Мир продолжал идти вперед, но
маленькие, умирающие городки вроде этого отказывались идти с ним вместе;
они отстали, впали в дремоту и, возможно, не заботились больше ни об
остальном мире, ни обо всех его обитателях. Они сохранили - или сотворили
себе, или цеплялись за - мир, который принадлежал им и которому
принадлежали они. Я понял, как мало имеет значения то, что на самом деле
приключилось с этим городом, поскольку сам он больше не имеет никакого
значения. "Жаль, - подумал я, - что такое должно было случиться, потому
что в этих маленьких, забытых и забывавших городках все еще живы редкие
ныне проявления человеческой заботы и сострадания, человеческие ценности,
в которых мир нуждается и которыми мог бы воспользоваться, ибо сам он
давно их утратил".
В городках наподобие этого люди по-прежнему слышат воображаемый вой
стаи оборотней, тогда как остальной мир прислушивается к куда более
отвратительному звуку, который может оказаться предвестием громового
раската атомной гибели. И мне почудилось, что из этих двух звуков вой
оборотней может оказаться гораздо более естественным для слуха. Ибо если
провинциализм таких маленьких городков и был безумием, то безумием мягким,
даже приятным, в то время как сумасшествие внешнего мира было лишено какой
бы то ни было доброты.
Вскоре приедет Кэти - по крайней мере, я на это надеялся. Если она не
появится, это будет вполне объяснимо. Мне не следовало обольщаться:
пообещав примчаться сюда, она по зрелом размышлении могла передумать. Я
припомнил, с каким недоверием сам отнесся поначалу к запискам моего
старого друга, хотя у меня было тогда уже гораздо больше причин поверить в
истинность его умозаключений, чем сейчас у Кэти.
И что мне делать, если она не появится? Похоже, мне останется лишь
вернуться в Пайлот-Ноб, собрать вещи и отправиться в Вашингтон. Причем я
понятия не имел, куда там обращаться. В ФБР или в ЦРУ? И - к кому? У кого
достанет внимания выслушать мой рассказ и не отвергнуть его, как бред
сумасшедшего?
Я стоял, прислонясь к стене здания, в котором располагался бар, глядя
вдоль улицы и надеясь, что вскоре появится Кэти, когда заметил рысившего
по дороге волка.
Есть в человеке какой-то глубинный инстинкт, уходящий корнями в
далекое прошлое и заставляющий при виде волка испытывать смертельный ужас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62