Впереди виднелся синий забор зоопарка, и рядом с зоопарком, в просвете между домами, начиналась улица Гоголя. Но чтобы попасть на улицу Гоголя, нужно было перейти через дорогу, и я поджидала, когда внизу светофора зажжется зеленый шагающий человечек, намертво запертый в зеленый светящийся кружок.
Позвякивая колесами, подъехал трамвай. Пассажиры, толкавшиеся на остановке, все до одного, исчезли в двух длинных оранжевых вагонах. Больше всех толкался мужчина в черной куртке. В руках он держал сверток, вынесенный с рынка, громко шелестел газетой, но не разворачивал. На мужчину оглядывались и ругались. Неожиданный ветер приподнял краешек газеты, и все увидели, что он держит коровью голову с белыми рогами. Трамвай вытянулся и разбух и с трудом удерживался на рельсах. Когда он тронулся, то в просвете между домами снова показалась улица Гоголя, и я увидела, что давным-давно горит зеленый свет.
Я пошла через дорогу, и с каждым шагом стена зоопарка становилась все ближе и ближе, а вместе с ней приближалась и улица Гоголя с домом семнадцать дробь "а" и квартирой тридцать один. И я уже представляла, как иду мимо качелей с листиком на сиденье и деревьев, под которыми начерчены ровные круги для игры в "ножички", как вдруг раздался громкий плачущий голос:
- Стой, милая! Стой!
Я обернулась. Медленно обходя остановившиеся машины, по дороге шла белая лошадь-тяжеловоз, запряженная в телегу.
- Стой, милая! - умолял мужик, мотал головой и тянул поводья. Его во-лосы отрасли и висели клочьями. Когда он поворачивал голову, клочья волос шлепали его по щекам. Лошадь сонно пробиралась к светофору. Она дошла до светофора и остановилась. Зажегся красный свет, машины поехали, про
нзительно сигналя мне и мужику на телеге и лихо объезжая нас на дороге. Я боялась, что они наедут на меня, они так страшно гудели. Белая лошадь тряхнула головой и потянулась ко мне. У нее были длинные сонные глаза и нежный дрожащий нос. Мужик в телеге кричал: "Пошла, милая! Пошла!"
И она пожалела меня, добрая лошадка! Она развернулась мордой ко мне и встала поперек дороги, и все машины остановились. Она кивнула мне, а я кивнула ей, и она звонко ударила копытом оземь напротив меня. Я шагнула к ней, чтобы погладить ее, как вдруг увидела, что прямо на меня, вырвавшись из ряда машин, летит красный мотоцикл "Ява" с черным чертиком над передним колесом. Чугунный чертик весело подпрыгивал над колесом и, приложив растопыренные ладошки к своему свиному рылу, показывал нос. За рулем мотоцикла сидел юноша Егор. Я еще толком не успела разглядеть лицо, но сразу же узнала его по кровавому надрезу на гладкой щеке. За ним сидела девушка в пушистой шубке, на шубке не было крючков, и поэтому она развевалась на ветру. Девушка увидела меня и с сожалением показала Егору, так, как будто бы не хотела показывать и ее кто-то заставлял. Он молча кивнул ей и уже хотел проехать мимо, но девушка рванулась вперед и дернула руль. Мотоцикл отбросило в сторону, но я успела отскочить. Пронзительно засвистел милицейский свисток. Красная "Ява" унеслась, и девушка печально оглянулась на меня.
Милиционер подбежал к мужику в телеге и стал требовать с него штраф.
- Девчонку-то как! - плаксиво сказал мужик. И тогда они с милиционером закричали и стали указывать пальцами на меня. А я засмеялась над ними и ступила на улицу Гоголя...
В тугом воздухе пролетела муха. Увидев меня, она приостановилась и подумала - садиться мне на лицо или нет, но я махнула рукой, и она отлетела прочь. Окно "Перелетных работ" было распахнуто, из комнаты доносилась музыка, а между "е" и "л" чернел промежуток в одну букву. Я пробежала мимо двора. На качелях никого не было, но они раскачивались - это значит, что с них кто-то только что спрыгнул. Я увидела, что дверь нашего с тетей Грушей подъезда от-крылась, но кто оттуда вышел, я не разглядела. Я споткнулась и упала на руки, и сразу же от удара очень больно защипало ладони.
- Где ты носилась, Лелька? - спросил строгий кашляющий голос.
Голос показался мне знакомым, и я уже хотела приврать, что гуляла за домом, как вдруг вспомнила дорогу с машинами, которую только что переходила, - заплаканное лицо мужика на телеге и оловянное лицо милиционера. Я вспомнила их так ясно, как будто бы они по-настоящему наклонились надо мной. Красные сухие уголки глаз мужика вымокли, и слезы, цепляясь за короткие тугие ресницы, медленно выползли на лицо. Милиционер закричал и замахал на него руками. Я засмеялась в их склонившиеся лица, и тогда их лица покачнулись и растаяли.
- Где ты носилась, Лелька? - повторил строгий голос, и следом за ним второй голос ласково позвал:
- Вставай, Лелечка, вставай! Хватит лежать на асфальте!
Было тепло. Раннее начало осени. Рядом с моей рукой блестело бутылочное горлышко. По улице растеклась капля бензина и переливалась на солнце. Я подняла глаза: мне навстречу торопливо шаркали старенькие сапож-ки "прощай, молодость!" и черные начищенные ботинки.
24 ноября 1996 г.- 11 января 1997 г.
Москва

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34