Вот снова все в красках – вернулись к видеосъемке… Видите, насколько зеленее стала суша – за счет бывших пустынь! Все больше крупных пятен одинаковых цветов и переходов. Это люди расселяются из сверхгородов, оздоравливают почву, засевают ее злаками, высаживают сады.
В это время благодаря нейтриду и атомному ядру особенно развернулось космоплавание; улетела к Проксиме и а-Центавра Первая звездная экспедиция.
Возник и все расширялся стационарный пояс Космосстрой. Начали обживать Луну.
Вам, наверное, и невдомек, что и она была не такой, что ее моря прежде были морями только по названию – пыльные выемки от метеоритов; и атмосферы там не было. Все можно: выделить воду из камня, запускать звездолеты, осадить пыль – были бы знания да энергия. Но – по тому балансу между ними, о котором я говорил, – оказывается небезразличным, какая это энергия, откуда она берется…
Теперь посмотрите внимательно на планету больше ее такой вы не увидите.
Смотритель умолк. Дети и Берн, затихнув, смотрели на волнообразное мелькание лет на крутых боках Земли.
Хороша была Земля XXI века. Сине-зеленые воды океанов с пятнами туч над ними, айсбергами в приполярных зонах, бликами солнца. Зеленые… нет, уже желтые… вот серые, вот в белой пороше, снова серые и снова зеленые переменчивые в мелькании времен года материковые просторы средних широт; только зимы там с каждым годом отползают все выше. Красно-коричневые, желтые, сизо-оранжевые извивы и ветвления горных хребтов с нашлепками-ледниками на вершинах; уменьшаются только эти нашлепки. У подножий и по бокам гор темно-зеленая окантовка лесов, и они поднимаются с каждым годом все выше. Устойчивая зелень тропиков и субтропиков пронизана голубыми нитями рек и каналов. Ржавые пятна городов светлеют, кварталы и микрорайоны в них будто расплываются в зелени, в голубизне чистых вод.
– Красавица, – молвил Тер, – жемчужина среди планет. И не только в Солнечной. Теперь, после веков звездоплавания, мы можем оценить, какое сокровище имеем и едва не утратили. Среди сотни исследованных планет у многих звезд нет ни одной, которая. была бы близка к нашей по выразительности, по антиэнтропийному блеску. Даже на планетах с атмосферой, влагой и достаточным освещением все в таком смешении, что о сложных формах жизни там и речи быть не может. Да и Земля-матушка такой была не всегда: миллиарды лет – от катархея, мезозоя, палеозоя – она все четче разделяла стихии, вымораживала избыток влаги в ледники на полюсах и в горах, осаждала муть в первичном океане, соединяла ручейки в реки, вырабатывала все более совершенные формы жизни… Все входило в ее выразительное великолепие: вершины и глубины, полярный холод и тропический зной, бури и штиль, плотность тверди и легкость облаков.
Вот… смотрите, как сейчас разрушится эта краса и выразительность – за минуты для нас, за десятилетия для современников! – Голос смотрителя звучал гортанно, он волновался. – Разрушится, потому что под видом прогресса люди все-таки вырабатывали рассеянное тепло. Ядерное уран-плутониевое солнце незримо пылало на планете, соперничая своим спрятанным в реакторах блеском с солнцем настоящим. Избытки тепла сбрасывали в реки, моря и океаны. Вода – прекрасный аккумулятор, но всему есть предел. Люди быстро привыкали к тому, что там, где было холодно, становилось тепло, где было тепло, становилось жарко, где было жарко, становилось адски жарко. Но планета к такому привыкнуть не могла, она стала меняться.
Пульсирующие в противофазе шапки льда и снега у полюсов начали уменьшаться.
Вот линия снегов не достигает 60-й параллели. Вот серо-зеленый покров, помигав, навсегда остается за Полярным кругом. А вот и на острова Северного – уже больше не Ледовитого океана пришла вечная весна-осень. Сокращаются ледяные поля Антарктиды; черные области не виданной ранее суши обнажаются по краям ледового материка. Тают – тоже от краев – льды Гренландии и Исландии.
Водное зеркало планеты расширяется.
У Берна перехватило дыхание, когда он увидел, как океан поглощает сушу. В кинематографическом мелькании лет уменьшались долины Амазонки и Параны, вода заливала восточные равнины Южной Америки; континент этот утрачивал прежние очертания. Расширился Гудзонов пролив, слилось с морем Бофорта Большое Медвежье озеро на севере Канады. Дельты и низины рек, впадающих в океаны, превращались в заливы, а они все наращивались вверх по течению.
И вот в нижней части поворачивающегося шара за минуты – то есть за считанные десятилетия – дрогнул очертаниями, расплылся, разломился по ножевым линиям хребтов, растекся в океан двухкилометровой толщины вечный пласт льда:
Антарктида, главный холодильник планеты. Из-подо льдов обнажаются вольные контуры… многих островов: крупных, разделенных узкими проливами, гористых – все-таки архипелагом оказалось то, что считали материком. На полярных еще дотаивают льды, а северные уже зеленеют.
– Так началось Потепление… Видите, облачный покров сплошь обволакивает планету – а вот его вроде как нет, только картины поверхности снова черно-белые. Это что?
– Инфракрасная съемка! – пискнули с мест.
– Именно. С точки зрения науки это было интересное географическое явление – Потепление. Растаявшие льды добавили к уровню Мирового океана шестьдесят метров. Но это было еще не все: от происшедшего перераспределения масс на поверхность стали «выжиматься» подпочвенные и подземные воды – тот незримый Пятый океан, который по запасу влаги не уступал видимым. Он добавил свои десятки метров к уровню затопления. Четвертая часть материковой и островной суши могла стать морским дном.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96