В квартире было одиннадцать или двенадцать комнат, в некоторые из
которых Оливия даже ни разу не заглядывала. Разгром, к счастью, был только в
спальне, гостиной и на кухне.
Со вчерашнего утра и до сегодняшней ночи через их квартиру шел
нескончаемый поток посетителей. Бедствие это началось спозаранку с явления
безымянного гостя в последней стадии опьянения, когда по стенам скачут
зеленые черти, а в туалет ходят не снимая брюк, освещая дорогу шикарным
фонарем под глазом. Так и не поняв чего он хотел, Оливия разбудила
дрыхнувшего Кирилла, а сама завалилась снова в постель. Кирилл, разобравшись
с "динозавром", снова поднял Оливию, велев ей побыстрее одеваться, чтобы
немедленно смотаться куда подальше из этого места, следуя народной примете,
верно подметившей: как день начался, так он и продолжиться, а принимать
народ он сегодня не в состоянии. Оливия тоже не желала угробить день на
сплетни, споры и алкоголь, но одеться не успела - пожаловал Никитин со
своими девками, которых он почему-то выдавал за манекенщиц.
И - пошло и поехало: не успевали выпроводить одних - сразу приходили
другие, выпинув других - получали третьих. Это было татаро-монгольское
нашествие саранчи - такое же неиссякаемое, такое же безудержное и такое же
голодное. Все их годовые продовольственные и спиртосодержащие запасы были
сметены, уничтожены, разграблены, а обертки, футляры, коробки, огрызки и
кости разбросаны по кухне, прихожей и залу. Только благодаря прозорливости
Кирилла, запершего все другие комнаты, не был загажен весь дом.
Поднимая упавшую мебель и собирая мусор, Оливия убеждала себя в
полезности физических упражнений и ругала за нерасторопность и старомодность
вкусов.
Однако полнота ей не грозила - от роду она была худоватой, не смотря на
калорийную кормежку, которой ее пичкали мамки-няньки, и только к двадцати
годам жир у нее скопился в тех местах и в тех пропорциях, чтобы выглядеть
чертовски привлекательной девушкой. И сколько потом она не предавалась
чревоугодию и прочим излишествам - ничто не смогло испортить ее фигуру. При
всем при этом спорт Оливия не любила, предпочитая утренней пробежке и
зарядке, плавательному бассейну и теннисному корту продолжительный
оздоровительный сон.
А уж со старомодностью тем более ничего нельзя было поделать. Это
проявлялось в ее пристрастии к тихим маленьким городам, или, в крайнем
случае, к самым дальним пригородам столиц, а также в предпочтении селиться в
каменных домах, в одно- и двухэтажных коттеджах, а не в новомодных "Стеблях"
и "Облаках", где ты глазеешь на землю с километровой высоты, а лес и речку
видишь только на картинках. Скученность народа и отсутствие зеленых
насаждений были ей не по душе - она любила тишину и свежесть провинциального
утра, спокойное течение безымянных речушек и красоту вечернего неба.
Эта же сентиментальность сказывалась и на мебели - Оливия просто
тряслась от вожделения, увидев в антикварной лавке или на распродаже
облупленный гарнитур, источенный червями, и сразу приобретала его. Мебель
эта создавалась в те времена, когда о компактности и экономии не имели
понятия, а Мальтуса закидывали гнилыми помидорами и поэтому рухлядь рано или
поздно заполняла весь дом и выживала из него свою хозяйку, не имеющей силы
воли расстаться хотя бы с наиболее громоздкими и одиозными экземплярами
своей коллекции или ограничить себя в своих покупках. Дом с трудом
закрывался на ключ, так как мебель лезла из всех щелей, и, рыдая от такой
разлуки, Оливия переезжала в новый старый пустой дом и эпопея начиналась
снова.
Кое-как убравшись, Оливия достала из печки свой какао и, усевшись за
стол, принялась обозревать свои владения. Большое кухонное окно выходило в
заброшенный сад. Лет сто назад в нем еще велась какая-никакая
окультуривающая садоводческая деятельность, как то: подрезка, прополка (или
парки не пропалывают? ), сбор и сжигание опавших осенью листьев, обновление
увитых плющем и диким виноградом укромных беседок - традиционного приюта
всех влюбленных, реставрация старых и установка новых статуй (не шедевров,
конечно, но и не пресловутых бабенций с веслами и байдарками на мощных
гипсовых плечах, а - вполне приличных работ молодежи, которые - кто знает? -
может со временем и станут знаменитостями и их парковые творения
переместятся в разряд шедевров и в музеи) и еще много других работ, о
которых Оливия не имела никакого понятия, превращающих зеленые насаждения в
радость для глаз и души горожан, воспитанных на рациональности наших городов
и желающих видеть такую же рациональность и в живой природе.
Но о тех временах давно позабыли - садовники вымерли или переродились в
непонятных флородизайнеров, а ухоженные городские парки разрослись и
превратились в леса: посыпанные гравием тропинки исчезли в густой траве и
кустарнике, беседки частью обвалились, а частью так обросли виноградом, что
нельзя было понять что скрывается под ним. Деревья, некогда посаженные в
строгом порядке, возвышались теперь почему-то хаотично - то ли переползая с
места на место, то ли так быстро вырастая. Аккуратные газоны, на которых
любили понежиться добропорядочные горожане и бродячие собаки, канули в
вечность вслед за садовниками, статуи были разбиты и разграблены.
И так было честнее и гораздо лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95