- Эге-гей, ребята! Это наш столик и не надо его лапать своими грязными
ногами!
Что больше всего меня бесит в моем организме, так это его реакция на
алкоголь. По долгу службы я часто посещал официальные и неофициальные
приемы, тусовки, междусобойчики, презентации, свадьбы, сейшены, похороны,
крестины, где жажду предпочитали утолять водкой, запивая ее пивом, и то, что
ниже 60 градусов вообще не считали за выпивку, где люди напивались до
поросячьего визга и белой горячки, где все были зачаты по пьяному делу и с
большим удовольствием поддерживали эту семейную традицию, но более сложного
случая, чем мой, я не наблюдал.
Некоторые, выпив, глупеют, у других развязывается язык и они треплются
почище, чем на исповеди или после инъекции "сыворотки правды" (таких хорошо
иметь информаторами и я их имел), третьи в прямом смысле сходят с ума -
лезут в драку, причем стремясь к злостному членовредительству - ну там
оттяпать тебе руку столовым ножом или выковырять вилкой твой глаз, и
угомонить их можно только отправив в накаут. Четвертые принимаются нудно
плакаться тебе в жилетку и периодически туда же сморкаться. Пятые...
Шестые... Седьмые... Короче говоря, каждый спивается по-своему.
Я же, к своей гордости, полностью сохраняю ясность мысли и, при
известных обстоятельствах, могу вести вполне внятные философские беседы, не
плача и не стремясь съездить визави по физиономии, что бы он с более
приличиствующим выражением лица выслушивал мои тезисы. Но, к моему стыду, у
меня полностью отключается вестибулярный аппарат. И если налить, в том числе
и на стол, и закусить, взяв черную икру прямо руками, я, пусть и не с первой
попытки, но с третьей-то уже точно, смогу, то как ходить я забываю
полностью. Дурацкое ощущение - ноги есть, голова легка, мысли ясны, а
встаешь и падаешь, в лучшем случае прямо на пол, а в худшем - в объедки на
своей тарелке.
На людей неискушенных это производит неизгладимое впечатление.
Действительно, сейчас только этот человек, хоть и изрядно принявший, вел
себя вполне прилично, высказывал вполне связные и умные мысли, а стоило ему
подняться из-за стола, хоть и с большим трудом, опираясь на столешницу
трясущимися от напряжения руками, с виноватым выражением на лице и холодным
потом на лбу, и тут он, хлоп, падает как подкошенный. И человеку,
собеседнику писателя (журналиста) Малхонски, сразу приходит в голову мысль
об инфаркте, спазме коронарных сосудов, кровоизлиянии в мозг и отравлении
цианидами, а также возможные эксклюзивные интервью и бешеные гонорары на
тему "Моя последняя беседа с Кириллом Малхонски" или нудные разборки в
полиции и суде на не менее животрепещущую тему "Зачем вы убили Кирилла
Малхонски". И он со всех ног бежит к телефону и звонит в "Скорую помощь",
полицию, "Геральд Трибьюн", Рейтер, "Правду" и "Черный поясок". И когда все
заинтересованные лица уже в сборе: щелкают вспышки, записываются показатели
свидетелей и устанавливается система искусственного сердца, санитары бережно
переворачивают тело журналиста-алкоголика, тело открывает глаза и совершенно
трезвым голосом говорит: "Привет, ребята! Нельзя ли меня проводить в туалет?
".
Неудобно, согласитесь. Но со временем я выработал способы борьбы со
своим недугом. Самый простой и примитивный заключался в том, что бы вообще
не пить, или пить очень умеренно. К сожалению, в наше время и в нашей
профессии это практически невозможно. Кто тебя допустит в круг, кто будет
делиться с тобой сокровенным, если ты не докажешь, что ты такой же
рубаха-парень, пьешь горькую наравне со всеми и не будешь строить из себя
подозрительного трезвенника с гомосексуальными наклонностями, проявляющимися
в вежливости речи и неизмятости костюма?
Более изощренный метод - знать свою меру и не превышать ее. Но в
вышеуказанных компаниях (а к ним относились девяносто из ста посещаемых мной
тусовок) мера еще худший грех, чем трезвость. Твои собеседники-собутыльники
просто не могут чувствовать себя спокойно, когда ты, после такого хорошего
начала в поддержку завязавшегося знакомства, втянув новоиспеченных друзей,
которые, в общем-то, проповедуют трезвый образ жизни и в рот спиртное берут
лишь когда в церкви причищаются, но ради такого приятного собеседника как
вы, Кирилл, пошедшие на чудовищное нарушение своих правил, на скользкую
дорожку пития, бросаешь на полпути спаянный и споенный коллектив, предаешь
команду и... кроче, пшел вон, писака!
К тому же, даже зная свою норму, удержаться на этой грани очень трудно
- все-равно, что перестать заниматься любовью за секунду до оргазма.
Последний и наиболее удачный во всех отношениях способ - пей сколько
влезет, но обильно закусывай, и из-за стола до полного отрезвления даже в
туалет не вставай ни в коем случае.
Об этом вскоре тоже пошли легенды - мол, Кирилла никто перепить не
может, а из-за стола он встает всегда последним, трезвым как стеклышко, хотя
остальные, кто от него не отставал в потреблении горячительного, давно ловят
чертей на стенах платного вытрезвителя.
До прихода Одри в "Вешнаге" мы с Гедеминасом выпили не много, но крепко
(стандарт "подснежки" - семьдесят и не градусом меньше), да когда Одри села
еще добавили. В общем, отключения гироскопов еще не произошло, но система
уже начала прецессировать. И когда моя новая подружка столь темпераментно
сдернула меня с насиженного места, я от неожиданности полторы- две сотни
метров пробежал довольно прилично, но на третьем круге сбросил темп, сбил
дыхание и обрушился на подвернувшийся столик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95