Я не люблю идеально красивых женщин - до восемнадцати лет я вообще
сомневался в их существовании в реальной жизни, считая идеал уделом лишь
полотен художников, да фантазий режиссеров, но потом, повзрослев и все-таки
встретив их, сразу в них разочаровался.
Нет ничего банальнее и скучнее, чем просто красивая женщина и я до сих
пор не разобрался почему это так. То ли мы так развращены нашим обществом и
нашим ненормальным бытием, что идеалы оставляют нас равнодушными, а то и
вовсе раздражают. То ли это объективная закономерность и если
перефразировать Толстого - все красивые женщины похожи друг на друга, а все
некрасивые - красивы по своему. Точно не знаю.
Поэтому видя женщину с большим носом (особенно этим грешат англичанки),
плоской грудью (этим грешат все нации), или если у женщины косит один глаз,
а ноги демонстрируют на практике кривые второго порядка, сходящиеся в начале
координат (ну это я загнул конечно - всему есть свой предел), я смело сушу
весла, запихиваю пистоли за пояс и, сжимая в зубах кортик, а в руке саблю,
смело иду на абордаж вражеского корабля.
Кстати, взять тех же греков - спроси сейчас любого мелкообразованного
человека об античной скульптуре и он, пусть с большим трудом, потея и пуская
слюни от напряжения, скрипя заплывшими жиром мозгами, но все-таки вспомнят
безрукую титькастую бабу по кликухе Венера (больная, что-ли), да безголовую
девку в балахоне (жаль не голая), с дурацкими крыльями за спиной. А не отбей
в свое время Венере Милосской руки, а Нике Самофракийской - голову, кто бы о
них сейчас помнил?
Итак, мы в четыре глаза разглядывали в темноте бара сверкающую Одри в
сумасшедше дорогом, даже по моим меркам, платье-растении, выращиваемые всего
лишь по несколько десятков штук в год на плантациях "Флора-Генетикс", в
данный момент принявшем вид классического "маленького тюльпана" ослепительно
белого цвета и с живой актинией на левом плече.
Могу поспорить на что угодно, а такая королева еще никогда не посещала
здешнюю забегаловку и мне внезапно стало стыдно за этого балбеса Гедеминаса
с его потной лысиной и Сен-Сансом, и за самого себя - за испитую, обрюзгшую
рожу, дурно отглаженную рубашку, за свою меланхолию, за свои четыре десятка
бездарно прожитых лет, за свои попытки спасти человечество и за свое желание
сделать это, став если не вторым Мессией, то хотя бы третьим Иоанном
Златоустом, за все, за все, в том числе и за свое таращенье на эту смазливую
рожицу, будто я с младых ногтей воспитывался в мужском монастыре, а женщин
видел только на скабрезных рисунках в тамошнем сортире.
Разглядывая вот так Одри - с жадностью, с удивлением, с виноватым
восхищением, я внезапно понял почему она стала так мне нравиться. И дело тут
было конечно не в ее наряде - слава Богу, я уже научился и встречать и
провожать людей по уму. В ней все-таки был изъян - тщательно скрываемый,
замаскированный и превращенный даже в некоторое достоинство, как это ни
парадоксально звучит. Несомненно, Одри читала классический рассказ Эдгара По
и она выбрала наилучший способ скрыть свой недостаток - она стала им
бравировать, выставлять напоказ и можно было подумать, что для нее это
только притворство, маска, имидж, а не сама сущность.
Конечно, это был не телесный дефект - не родинка безобразных размеров,
не бородавка с торчащими из нее жесткими волосами, не родимое пятно на щеке
- кожа одриного лица была гладкой и матовой, не было это и искусственной
рукой или костяной ногой - с конечностями у нее тоже было все в порядке -
округлы, прямы и изящны.
Это был не телесный, а психологический недостаток.
Я не держу себя за великого психолога-практика, наподобие М. Леви, и не
считаю, что с одного взгляда на человека могу поставить ему диагноз, как З.
Фрейд, но я многое повидал на этом свете, а к тому же в моей бывшей
профессии умение проникать в потемки души человеческой и, находя там слабые
места, манипулировать ими, было одним из самых важных, после наглости.
Одрин бронетранспортер, ее живое платье и неуверенность в глазах
подсказали мне, что передо мной просто слабая, нежная и ранимая от рождения
женщина, которая очень тщится стать сильной. Может для других это и не
является недостатком, может некоторые женщины воспринимают свою слабость как
нечто само собой разумеющееся и даже очень привлекательное, так как многие
мужчины очень не любят, когда противоположный пол хоть в чем-то равен им
или, того хуже, превосходит их, но для Одри это было трагедией.
И она выбрала худший вариант преодоления своей "ущербности" - она стала
бороться со своим характером. Все эти путешествия по Европе пешкостопом,
посещение третьеразрядного бара в одеянии, стоящем не одно состояние, по
приглашению малознакомого мужчины, опухшего от попоек и бессонницы, все это
было внешним проявлением, отголоском Великой Борьбы С Самой Собой. Хуже нет
этого пути, на нем люди уподобляются, говоря словами Бассе, дубу, несгибаемо
противостоящему обильному снегопаду и ломающему свои ветви, не выдерживая
тяжести снега, вместо того, чтобы подобно иве уступить, поддаться, стряхнуть
тяжесть с гибких ветвей и вновь выпрямиться навстречу новым стихиям.
Бассе мне все-таки ближе.
Я не удивился, если бы оказалось, что моя новая знакомая имеет
отношение к спецслужбам или террористам.
Все эти размышления пронеслись в моей голове за доли секунд - думать
быстро еще одна полезная привычка, вынесенная мной из прошлой жизни, я понял
как надо себя вести и бодро ответил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95