Под опекой дядюшки Этьенна Алина три года провела при дворе в Версале, и ее представления о достоинстве дворянина и владетельного сеньора сильно расходились с представлениями дяди Кантэна. В четыре года единственная дочь третьего де Керкадью осталась сиротой и с тех пор тиранически властвовала над сеньором де Гавриияком, заменившим ей отца и мать. Но, несмотря на это, усилия сломить его упрямство в отношении порядков в замке не увенчались успехом. Однако упорство было главной чертой характера Алины, и она не отчаивалась, хотя за три месяца, что прошли с тех пор, как она покинула блестящий версальский двор, ее настойчивость не принесла желанного результата.
Когда прибыли Андре-Луи и де Вильморен, Алина гуляла на террасе. Было холодно, и ее изящная фигурка была закутана в белую ротонду, а голову плотно облегал капор, отделанный белым мехом и завязанный бледно-голубым бантом у правой щеки. Слева из-под капора выбивался длинный русый локон. Резкий ветер разрумянил щеки и зажег ярким блеском темно-синие глаза девушки.
Обоих молодых людей она знала почти с младенчества. Они были товарищами ее детских игр, а Андре-Луи, крестника своего дяди, она называла кузеном. Они и теперь относились друг к другу по-родственному, тогда как Филипп уже давно стал для нее господином де Вильмореном.
Алина помахала молодым людям рукой и, прекрасно сознавая, какую обворожительную картину она являет собой в эти минуты, остановилась в ожидании у балюстрады недалеко от короткой аллеи, по которой они шли.
— Если вы пришли к дядюшке, господа, то выбрали неудачное время.
— В ее голосе и облике было заметно некоторое возбуждение. — Он занят, очень занят.
— Мы подождем, мадемуазель, — сказал де Вильморен, галантно склоняясь к протянутой руке. — Неужели тот, кто хоть немного может побыть в обществе племянницы, станет спешить к дядюшке?
— Господин аббат, — улыбнулась Алина, — когда вы примете сан, я приглашу вас в духовники. Вы так находчивы, проницательны и отзывчивы…
— И ни капли не любопытен, — вставил Андре-Луи, — о чем вы совсем не подумали.
— Не понимаю, что вы имеете в виду, Андре?
— И неудивительно, — рассмеялся Филипп, — понять его еще никому не удавалось.
Затем взгляд его скользнул через террасу и задержкался на стоявшем у двери замка экипаже, какой часто можно было увидеть на улицах большого города, но очень редко в деревне. Это был запряженный парой двухместный кабриолет с козлами для кучера и запятками для лакея, отделанный лакированным ореховым деревом, с дверцей, изысканно расписанной пасторальными сценами. Сейчас запятки были пусты: лакей расхаживал перед дверью замка, и когда, выйдя из-за экипажа, он оказался в поле зрения де Вильморена, тот увидел роскошную голубую с золотом ливрею маркиза де Латур д'Азира.
— Как! — воскликнул Филипп. — Значит, у вашего дядюшки маркиз де Латур д'Азир?
— Да, сударь.
В голосе и взгляде Алины была бездна таинственности, но де Вильморен этого не заметил.
— О, прошу извинить меня. — Он низко поклонился, держа шляпу в руке. — Ваш покорный слуга, мадемуазель.
Он повернулся и пошел к дому.
— Может быть, мне пойти с тобой, Филипп? — крикнул ему вдогонку Андре-Луи.
— Было бы негалантно подумать, что ты предпочтешь сопровождать меня, — ответил молодой человек, взглянув на Алину. — Да и ни к чему. Если ты подождешь…
Де Вильморен пошел прочь. После небольшой паузы Алина звонко рассмеялась.
— Куда он так спешит?
— Повидать вашего дядюшку, а заодно и маркиза де Латур д'Азира.
— Но это невозможно. Они не могут встретиться с ним. Разве я не говорила, что они очень заняты? Вы не хотите спросить меня, чем именно, Андре?
Андре-Луи затруднился бы ответить, что скрывалось за загадочным тоном Алины: душевное волнение или желание поддразнить его.
— К чему спрашивать, если вам самой не терпится все рассказать?
— Если вы намерены и дальше язвить, то я ничего не скажу, даже если вы попросите меня. Да-да, не скажу. Это научит вас относиться ко мне с подобающей почтительностью.
— Надеюсь, я не заслужу упрека в непочтительности.
— Особенно после того, как узнаете, что я имею прямое отношение к визиту господина де Латур д'Азира. Он приехал из-за меня.
Она снова рассмеялась и, сияя, взглянула на Андре-Луи.
— Вы, очевидно, полагаете, что остальное ясно без слов. Право, вы можете считать меня олухом, но я ничего не понимаю.
— Какой же вы недогадливый! Он приехал просить моей руки.
— Боже мой! — воскликнул Андре-Луи и, раскрыв рот, уставился на Алину. Алина слегка нахмурилась и, вскинув голову, на шаг отступила от него.
— Вам это кажется странным?
— Мне это кажется отвратительным, — резко ответил он. — Откровенно говоря, я вам не верю. Вы просто смеетесь надо мной. Алина поборола досаду.
— Я вполне серьезна, сударь. Сегодня утром дядя получил от господина де Латур д'Азира письмо, в котором тот извещал о своем визите и цели этого визита. Не стану отрицать, мы несколько удивились.
— Ах, понимаю! — с облегчением воскликнул Андре-Луи. — Теперь мне все ясно. А я уж было испугался…
Он посмотрел на Алину и пожал плечами.
— Почему вы замолчали? Вы было испугались, что Версаль ничему не научил меня? Что я позволю ухаживать за собой, как за какой-нибудь деревенской простушкой? С вашей стороны это просто глупо. Как раз сейчас маркиз по всем правилам просит у дяди моей руки.
— Значит, по обычаям Версаля самое главное — получить согласие дяди?
— А что же еще?
— Ваше согласие. Ведь дело касается вас.
Алина засмеялась.
— Я — послушная племянница… когда меня это устраивает.
— И вас устроит, если ваш дядя примет столь чудовищное предложение?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19