визит в Гран Шэн; он откладывал его со дня на день, ибо отнюдь не был уверен, что ему окажут там радушный прием. Однако вскоре ему стало казаться, что дальнейшее промедление будет выглядеть как забвение и даже предательство истинной цели его приезда во Францию. Поэтому, исполненный решимости ради встречи с Жерменой де Шеньер спокойно отнестись к самому враждебному приему, одним прекрасным апрельским утром Кантэн приказал оседлать коня и выехал за ворота замка.Он ехал без провожатых. Путь его пролегал по ровной, гладкой местности, испещренной норами полевых обитателей, которых становилось тем больше, чем ближе был берег Майены. Луга зеленели сочной травой — скота почти не было, и ничто не мешало ее буйному росту; пахотные земли, где пустые и заброшенные, где заросшие сорняком, являли картину полного запустения даже на взгляд такого непривычного к сельским трудам человека, как Кантэн. Лишь изредка ему — встречались одинокие селяне, которые хмуро глазели на него и почти никогда не отвечали на его приветствие. Старик, у которого Кантэн осведомился, попадет ли он по этой дороге к броду, пробормотал в ответ что-то нечленораздельное. Языка Кантэн не понял, но по тону и манерам крестьянина догадался, что в любезности его вряд ли можно заподозрить.Тропинкой, бежавшей вдоль опушки небольшой рощи, он наконец выехал к поющей и сверкающей на солнце реке и, приглядевшись, увидел широкую, покрытую легкой зыбью отмель. Он пустил коня в воду и, преодолев бурный натиск течения, сквозь заросли кувшинок перебрался на противоположный берег. Затем утоптанная тропинка мили через две привела его к строгому зданию из серого камня с одной боковой башней и покатой крышей. Кантэн догадался, что это и есть Гран Шэн.Видя, что навстречу ему вышел пожилой человек в крестьянской одежде вместо претенциозной ливреи, Кантэн счел более благоразумным объявить о себе на республиканский манер — как о гражданине Морле, и после недолгого ожидания в угрюмом вестибюле его провели в высокую, убранную со строгим достоинством комнату, в центре которой с холодным сардоническим выражением лица стоял Констан де Шеньер.— Какая честь, господин де Морле! — именно так обратился он к гостю. — Я слышал о вашем прибытии в Шавере. Позвольте вам сказать, что я восхищен вашим мужеством.Кантэн поклонился.— Постараюсь не разочаровать вас.— Вы слишком любезны. Чем могу служить?— Насколько мне известно, ничем. Скорее наоборот.— И опять-таки вы слишком любезны. Мы слышали, что вы выкупили Шавере у нации.— Оказалось, что это самый простой способ получить его.— Возможно и простой. Но чреватый немалым риском. Вы, разумеется, помните предостережение древних: «Caveat emptor!» [Бди, покупатель! (Лат.)] — Едва ли оно применимо ко мне.— С вашего позволения, сударь, но применимо к любому, кто покупает ворованное добро.— Но не в том случае, когда оно было украдено у него самого.— Понимаю, — Констан нагло вскинул брови. — Вы придерживаетесь такой точки зрения.— А какой точки зрения придерживаетесь вы, сударь?— Едва ли это имеет значение. А то, что имеет значение, заключается в следующем: в последнее время дела покупателей национальной собственности идут не слишком гладко. Вот и в вашем случае: шуаны могут вспомнить, что наш кузен господин де Буажелен, которого они очень почитали, пал от вашей руки. Ох уж эти шуаны! Они очень памятливы, да к тому же еще и мстительны. Я не хочу вас пугать, — прибавил он, криво усмехнувшись, — и, как я уже сказал, вашим мужеством невозможно не восхищаться.— Равно как и поколебать его, — любезно ответил ему Кантэн. — А что касается Буажелена, то всем известно, что я убил его в честном поединке.— Честный поединок! — голос Констана вдруг задрожал от гнева, однако он быстро справился с собой. — Как не прискорбно, но я должен внести резкую ноту в нашу дружескую беседу и напомнить вам, что вы являетесь учителем фехтования.— Но не в тех случаях, когда я защищаю свою жизнь. Позвольте же и мне напомнить вам, что Буажелен был опытным дуэлянтом.— Вы знали об этом. Он же о вашей профессии не знал.— Вполне допускаю. Его друзья проявили странную небрежность или излишнюю откровенность.— Его друзья?В глазах Констана блеснул стальной холод.Но Кантэн уже отвернулся от него. Он слышал, как открылась дверь, и через мгновение оказался лицом к лицу с мадемуазель де Шеньер.— Кантэн... кузен Кантэн!Он склонился к руке Жермены и поднес ее к губам; госпожа де Шеньер с важным видом входила в комнату, позади, застыв от удивления, стоял Констан.— Жермена!В возгласе пожилой дамы звучало неодобрение и призыв к сдержанности. Затем в выражениях, которые вполне могли быть позаимствованы у ее сына, она обратилась к Кантэну:— Господин де Морле, если не ошибаюсь?— Ваш покорный слуга, сударыня.— Мне сказали, что вы здесь. Интересно, что привело вас к нам?— Не что иное, как естественное желание засвидетельствовать вам свое почтение, — с холодным достоинством ответил Кантэн.Жермена стояла рядом с ним. Она все поняла, и ее внимательный взгляд останавливался то на тетушке, то на кузене.— Вы оказываете нам честь своим визитом, — заявила она таким тоном, будто бросала вызов обоим.— То же самое говорил господину де Морле и я, — рассмеялся Констан. — Я должен при первой же возможности ответить любезностью на любезность.— Мы не были там с тех пор, как ваши друзья-республиканцы переселили покойного маркиза, — сказала госпожа де Шеньер.— Мои друзья-республиканцы! О, сударыня, я и не знал, что заслужил дружбу приверженцев Республики.— Но раз благодаря ей вы вступили во владение Шавере..
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124