Он и правда был хорошо осведомлен. — Король Яков уступил требованиям Испании отчасти из страха, отчасти из желания женить своего сына, принца Карла, на испанской дофине. А посему он не совершил ничего такого, что могло бы повредить его добрым отношениям с королем Филиппом. Но, с другой стороны, у вас есть друзья, которых Его Величество тоже побаивается. Бежав, вы разрешите все его затруднения. Я не думаю, что бегству будут препятствовать, иначе вам не дали бы сейчас плыть без охраны и не оставили бы при вас шпагу.
Немало встревоженный услышанным, сэр Уолтер тем не менее твердо и упорно держался той линии поведения, которую считал единственно возможной для человека чести. Поэтому свой разговор с де Чесни он завершил просьбой передать благодарность королю Франции и отказом от его предложения. Затем он призвал к себе капитана Кинга. Вдвоем они обсудили предложение секретаря. При этом Кинг согласился с намеком де Чесни на то, что у сэра Льюиса есть ордер на арест. Сэр Уолтер тотчас же послал за кузеном и напрямик обвинил его в неискренности. Сэр Льюис так же открыто признал, что ордер на арест действительно у него на руках, а в ответ на брошенное ему Кингом обвинение в двуличии выказал не гнев, а глубокую печаль. Он опустился на стул, обхватив голову руками.
— Что я мог сделать? Что я мог сделать? — повторял он. — Ордер привезли за минуту до нашего отплытия. Сначала я хотел сказать тебе, но потом убедил себя, что, сделав это, лишь напрасно тебя встревожу, поскольку все равно не смогу предложить никакой помощи.
Сэр Уолтер понял, что это значило.
— Но разве ты не говорил, — спросил он, — что прежде всего ты — мой родственник и только потом вице-адмирал?
— Да, так оно и есть. И хотя, позволив тебе бежать, я потерял бы должность вице-адмирала, стоившую мне шестьсот фунтов, я без колебаний сделал бы это, кабы не Манури, который не сводит глаз с нас обоих. В конце концов он все равно помешал бы нам. Вот почему я полагал, что вряд ли стоит тревожить тебя, коль скоро я все равно не могу предложить никакого выхода.
— У француза есть глотка, а глотку можно перерезать, — заявил прямодушный Кинг.
— Да, можно. Но потом тех, кто это сделает, могут повесить, — отвечал сэр Льюис, продолжая оправдывать свое поведение с такой железной логикой и очевидной искренностью, что сумел убедить сэра Уолтера. Однако Рэйли в не меньшей степени был убежден и в том, что ему угрожает гибель. Он силился что-нибудь придумать и, как всегда в минуты крайней опасности, нашел выход. Основным препятствием был Манури. Но в свое время он знавал немало таких лишенных всяких нравственных принципов шпионов, готовых ради золота на что угодно. Зато он не встречал среди них ни одного такого, которого нельзя было бы перекупить. Поэтому в тот же вечер он пожелал остаться наедине с Манури в отведенной ему наверху комнате, где им никто не мог помешать. Не отрывая взгляда от глаз Манури, сэр Уолтер положил на стол сжатый кулак и внезапно разжал его, ослепив француза блеском лежащего в ладони бриллианта.
— Скажите, Манури, за мою выдачу вам заплатили так же много?
Загорелое лицо Манури немного побледнело. Это был смуглый, худощавый и стройный человек, отличавшийся резкостью черт. Он посмотрел на зловеще улыбающегося сэра Уолтера, затем снова перевел взгляд на бриллиант, который играл всеми цветами радуги в пламени свечи. Довольно точно оценив его стоимость, шпион покачал головой. Он уже оправился от потрясения, вызванного вопросом сэра Уолтера.
— Пожалуй, что вполовину меньше, — признался он без стыда.
— Тогда, быть может, служение мне вы сочтете более выгодным? — спросил сэр Уолтер. — Этот бриллиант — тому порукой.
Глаза шпиона алчно сверкнули. Он облизал губы.
— Но каким образом? — спросил он.
— Буду краток. Я понимаю, что почти угодил в расставленные сети. Мне нужно время для устройства побега, но его уже почти не остается. Вы знаете толк в зельях, как сказал мне мой родственник. Можете ли вы дать мне такое снадобье, которое введет в заблуждение врачей, и они решат, будто я при смерти?
Манури призадумался.
— Наверное… наверное, смогу, — сказал он после короткого молчания.
— И сохранить мне верность за, скажем, два таких камня?
Продажный плут разинул рот от изумления. Это была не просто щедрость, это была расточительность. Наконец Манури овладел собой и поклялся все исполнить.
— Вот, возьмите, — сэр Уолтер пододвинул драгоценный камень поближе к французу, который проворно протянул руку и схватил его.
— Считайте это задатком. Второй получите, когда мы их околпачим.
Наутро выяснилось, что сэр Уолтер не может продолжать путь. Когда Котерел пришел помочь ему одеться, он увидел, что хозяина непрерывно рвет и шатает, как пьяного. Слуга побежал за сэром Льюисом, и, вернувшись к Рэйли вдвоем, они застали того на четвереньках на полу, грызущим тростниковую циновку. Лицо его приобрело синевато-лиловый оттенок и было перекошено до неузнаваемости, на лбу блестела испарина.
Стакли, очень встревоженный, велел Котерелу вновь уложить хозяина в постель и поставить ему припарки, что и было сделано. Однако и на другой день никакого улучшения не наступило, а на третий дело приняло еще более угрожающий оборот. Кожа на лбу, руках и груди сэра Уолтера воспалилась, покрывшись ужасными багровыми пятнами. Так подействовала совершенно безвредная во всех других отношениях мазь, которую сэр Уолтер получил от французского лекаря.
Увидев кузена обезображенным и неподвижно лежащим на кровати, Стакли пришел в ужас. Вице-адмиралу и прежде доводилось видеть страшные проявления бубонной чумы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75