- Я думал и думаю об этом, - лицо начальника спецслужбы порозовело от
обиды. - Я прекрасно понимаю важность этих двух моментов.
- При угрозе захвата Мутанта министерскими силами он должен быть
безжалостно уничтожен.
- И это я тоже понимаю, мой генерал. Я прекрасно понимаю, однако, что
первостепенным вопросом является захват министерских складов. Без Мутанта
мы до сих пор обходились и сможем обходиться впредь. Без запасов - нет.
Захват министерских складов даст нам возможность продержаться еще по
меньшей мере год...
- А потом? - громко, насмешливо спросил начальник артиллерии.
- Я не вижу смысла в беспредметной болтовне! - огрызнулся начальник
спецслужбы, а начальник космического командования вдруг улыбнулся
беззащитно и совсем по-детски. В наступившей тишине председатель глухо
сказал:
- Все свободны.
Когда отгрохотали стулья и отхлопала дверь, он вынул из ящика стола
изящный курвиметр и медленно подошел к карте. Уткнул колесико в пункт
"А-1". Следуя линиям высот, огибая какие-то условные знаки, густо
засыпавшие бумагу, дрожащей рукой повел мягко зажурчавшую пластмассовую
безделушку к пункту "Отметка 97 (Корыто"). Раз, другой. Третий. Он
выискивал оптимальный маршрут - и не заметил, как приоткрылась дверь.
- Четырнадцать миль, - сказал, стоя на пороге, начальник
объединенного космического командования. Председатель, как ужаленный,
обернулся. Курвиметр вылетел из его пропотевших пальцев, сухо ударил по
полу - сколовшаяся рукоятка длинной глянцево-черной каплей брызнула под
необъятный стол. - Меньше никак, я тоже... И места опасные - зыбучий
солончак, дюны. Крысиные города... В одиночку не добраться.
- Я намечал путь следования мобильной группы, - высокомерно
проговорил председатель. - На случай, если днем его не обнаружат и
придется вечером взять или уничтожить его дома.
- Я так сразу и понял, мой генерал.
Председатель нагнулся за осколками. Его дыхание, натужное от
неудобной позы, прерывисто скрипело в тупой подземной тишине. Потом,
упершись одной рукой в колено, он медленно распрямился.
- Да, - сказал он, задыхаясь. - Крысиные... - Неловко приставил
обломок к обломку - пальцы его не слушались, излом колотился об излом. -
Еще можно склеить, - беспомощно выговорил он.
- Можно, - ответил начальник объединенного космического командования.
- Только - зачем?


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕНЬ

ОТЕЦ
Перерыв обрывает работу, как смерть.
Перерыв сметает бьющий в мозг грохот, и в мозгу становится просторно
и пусто от распахнувшейся тишины, и кажется, будто проваливаешься и
падаешь. И действительно падаешь - там, где застала сирена, - и не думаешь
уже ни о чем, и долго не можешь шевелиться, говорить, даже пить - только
тупо смотреть, как тонет свет в медленных перекатах каменной пыли, как
растворяются, убегая во мглу, тусклые рельсы узкоколейки, как, стиснутое
узостью штольни, мерцает исчезающее пятнышко света - у выхода, над постом
охраны.
В перерыв можно слышать кашель. Вблизи, вдали. Он ходит мертво
хрустящими волнами - немощно кашляет мгла, старчески кашляет эхо.
Профессор сидел, привалившись к борту вагонетки. Рядом хрипел
напарник - живот его, раздвинув полы лишенного пуговиц пальто, судорожно
ходил вверх-вниз. Бессильно ворочая глазами, напарник следил, как
профессор, отпив глоток, завинчивает флягу.
В перерыв можно разговаривать.
- Я человек без воли, - просипел напарник. - Вечно все... выхлебаю с
утра. А потом загибаюсь.
Профессор молча протянул ему флягу. Запекшиеся в черную корку губы
дрогнули, рука шевельнулась и бессильно замерла.
- Нет... я не...
- Берите-берите, - профессор подождал еще. Напарник закрыл глаза. -
Ну, ничего, - сказал профессор, убирая флягу. - Скоро воды будет вдоволь.
Напарник вдруг застонал, словно от мучительной боли, и перекатил
голову лицом вверх.
- Молчите уж, - просипел он, - раз ничего не понимаете.
Сердце успокаивалось. Кровь перестала лопаться в глазах и в пальцах.
- Знаете, чем отличается человек разумный от человека
дрессированного? - вдруг спросил профессор. - На вопрос, как достичь
благоденствия, портной сказал бы, что нужно шить больше красивой одежды,
спортсмен - что нужно больше бегать, писатель - что нужно слово в слово
публиковать все, что он пишет, а, например, больничный врач - что нужно
увеличить число коек в палатах. И все были бы правы. Но эта правота не
имела бы никакого отношения к ядру проблемы.
Напарник выждал. Затем спросил с беспокойством:
- Зачем вы это сказали?
- Не знаю, - помедлив, ответил профессор. - Понимаю: это естественно.
Но так обидно. И так безнадежно. Вот и приходит в голову...
- Вам еще что-то приходит в голову?
Профессор смолчал.
- Мне тоже иногда... приходит в голову, - напарник со свистом вдохнул
серый сироп. - Я спать не могу от ужаса. Я отпилил бы себе эту голову,
чтобы в нее ничего не приходило!
Профессор чуть улыбнулся - губы лопнули сразу в трех местах. Он
слизнул капельки крови и примирительно сказал:
- Здесь это не трудно, по-моему.
- Ах, так вы издеваетесь надо мной! - Напарник резко повернулся к
нему и на миг сморщился от боли в мышцах. - Вы меня провоцируете! - почти
выкрикнул он.
Профессор смолчал.
- Маркшейдер, значит, передал вам мои слова!
Профессор смолчал, не понимая. Только опять слизнул кровь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27