"Уведите! Встреча нецелесообразна!"
- Здравствуйте, Мэлор Юрьевич. Присаживайтесь.
- Здравствуйте...
- Эксперты Комиссии ознакомились с привезенной вами документацией.
Правильно ли я их понял, что создание установки для надпространственной
связи - это дело недель, если не дней?
Мэлор пригладил волосы. Оправил свитер.
- Скорее все же недель. Удалось пока поймать лишь общий принцип, он
нуждается в экспериментальном подтверждении. Скажите - во время стартов...
- Верно ли я понял экспертов, что фон обломков нейтрино, возникающий
при работе ваших генераторов, рассасывается в пространстве почти мгновенно
после выключения?
- Да. Правильно.
- На ночь ваша установка выключалась?
- Конечно.
Как просто, подумал Ринальдо с тоской. Если бы мы назначили старты на
после девяти вечера, ничего бы не случилось. Вообще ничего. Пути бы не
пересеклись. Но час стартов казался не играющим никакой роли, и когда
кто-то сказал: шестнадцать - теперь даже не вспомнить кто, хотя по записям
дебатов имя можно восстановить без труда, - ни одного контрпредложения не
последовало. Шестнадцать так шестнадцать...
- Что с кораблями? - глухо спросил Мэлор.
А теперь он сидел на расстоянии полутора метров, один из неисчислимых
и неведомых - нет, не винтиков, а живых полноценных людей, увлеченно и
успешно делающих дело, которое мы же сами им поручили, способных и к
любви, и к пониманию, и к самопожертвованию; один из тех, кто, будучи
ничем не хуже и не лучше Чанаргвана, оказался обманут его стальной, но
трусливой гордостью, секундным малодушием его триумфальной речи просто
потому, что это по-человечески вполне простительное малодушие было
немедленно пропущено через социальные и технические механизмы усиления.
Чем-то этот мальчик напоминал Дахра. Капля расплавленного золота - вот
чем. Мало сказать, что он имел право знать. Ринальдо с его обостренной
способностью к сопереживанию физически ощущал, как в панорамной, объемной,
яркой картине мира, окружавшей сознание сидящего напротив него человека,
зияет бесцветное пятно искажения, зловещий пролом от сброшенной извне
глыбы полунамеренного обмана, - и через этот незамечаемый пролом
стремительно и больно испаряются в никуда, на потребу уже сбежавшему
обманщику, и способность любить, и способность жертвовать собой, и
способность познавать; как полноценный человек превращается в слепой,
нуждающийся в непрерывном программировании механизм, которому кто угодно,
с какой угодно целью может сказать: иди вправо, дорога там ровнее. Видеть
такое унижение было невыносимо.
- Аннигилировали все три, - сказал Ринальдо.
Кровь сошла с лица Мэлора. А потом задрожали пальцы сложенных на
коленях рук. Как у Ринальдо.
- Насмерть? - беспомощно спросил он.
- Конечно, - Ринальдо помолчал. - Мужайтесь, Мэлор Юрьевич. Бывают
эксперименты и похуже.
- Мы не виноваты... - пробормотал Мэлор. В углах его глаз заискрились
слезы. Потом он вдруг подобрался. - Я один виноват. Это была моя серия...
моя установка. Больше никто из персонала института к этому не причастен!
- Прекратите, - Ринальдо откинулся на спинку кресла и рассеянно
поправил укрывавший ноги плед. - Вас никто не обвиняет.
Мэлор вдруг выпрямился в кресле.
- А почему... не сообщили сразу?
Ринальдо кивнул. Он решил идти до конца. Сказавший "а" должен
говорить "б", иначе бессмысленно и жестоко начинать. Жестоко, бесчестно -
и по отношению к себе, к собственным усилиям пробиться в правду, и по
отношению к тому, кто рядом, к его боли от столкновения с каждой крупицей
истины, оправдываемой лишь возвращением к полной информированности, а
значит, к полной дееспособности. Хватило бы только сил доползти до "я".
- Видимо, это была ошибка. Мы решили, что первый взрыв - случайность,
- Ринальдо не задумываясь опять сказал "мы" и вдруг сообразил, что
поступает так же, как этот Мэлор минуту назад; и чувство единства с ним
поднялось до головокружительной высоты восторга. - Мы же не хотели терять
ни дня, а сообщение о катастрофе надолго прервало бы старты. К сожалению,
иногда приходится кривить душой по мелочам, чтобы тебе продолжали верить в
главном... вы разве не знаете?
- Мелочам?
- По сравнению с главным - это мелочи, - Ринальдо вплотную подошел к
"б" и ощущал упругое, нарастающее с приближением сопротивление очередной
преграды; он ходил вокруг да около, накапливая силы, и уже отлично
понимал, что после прорыва становится легче лишь на секунды, а потом все
повторяется как сначала. Он почти сознательно провоцировал дальнейшие
вопросы, каждый из которых раз за разом припирал бы его к стенке и
заставлял рассказывать дальше - так было легче.
- А что же главное? - осторожно спросил Мэлор.
Мальчик шел напролом, спрашивал не боясь - и Ринальдо был благодарен
ему за это. Он сгруппировался, словно перед прыжком, - и опять не смог.
- Переселение, - невнятно сказал он.
- Колонизация Терры?
- Да, колонизация Терры.
- Но что в ней такое? Почему вы вдруг заспешили? Мы уж и то
недоумевали с ребятами - даже завершения работ по связи не дождались
руководители...
Отступать было некуда больше. У Ринальдо снова задрожали пальцы.
Предчувствие ужасных последствий бессмысленной, абсолютно ненужной для
дела ломки сложившейся в последние годы информационной структуры мира
затопляло его, как ледяная вода затопляет темные подвалы;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36