Иначе пойдет дисбаланс, накачка взаимных
напряжений - и в итоге прогадают оба.
- Предположим, - Коль взял бутерброд и стал заинтересованно вертеть его
перед глазами, стараясь показать, что даже бутерброд ему интереснее, чем
этот разговор. Бутерброд был аппетитный, свежайший, и Коль не выдержал -
откусил.
- Мы живем в обществе, где цели и интересы всех людей совпадают.
- Так что ж вы, елки-палки, - пробормотал Коль с набитым ртом. - Я спрашивал
сколько раз! - проглотил. - Коммунизм, что ли, у вас все-таки?
Гийом только шрамом дернул да тряхнул бокалом. Но не расплескал, уже отпил
порядочно.
- Денег ты не видел? Нет. Значит, не капитализм. Партбилеты и кумачи видел?
Нет. Значит, не коммунизм. И оставь это! Жизнь у нас. И в этой жизни все
стараются говорить друг другу все, что думают. Не обманывая. Не умалчивая
даже.
_ То-то шум стоит! - скривился Коль.
- Зачем шум? Все бережно говорят, тихонько. Шум ведь никому не нужен. А если
шума не хочет никто - тогда в ноль секунд можно договориться о том, чтобы не
шуметь.
- Вкручиваешь ты мне, - Коль покачал головой. - Вот, скажем, встречаю я
урода. Нет, чтобы отвернуться тактично - я подхожу старательно, контакты
ведь нужны, и сразу бабахаю от души: ну и рыло у тебя, братец, ну и фигурка!
- Не так, - остановил его Гийом. - Неправда. Разве ты это чувствуешь?
Физиологическая неприязнь естественна, но и духовное сострадание
естественно. То, что ты сказал - сказано со злобой, с издевкой. Но почему
вдруг ты начал испытывать злобу к только что встреченному незнакомому
человеку, жертве болезни или катастрофы? Психологически недостоверно. Ты, да
и кто угодно, сказал бы примерно следующее: я, животное Коль Кречмар,
испытываю некоторое отвращение - это прорывается в мысли подсознательный
страх, что я мог бы быть таким же. Но я, человек Коль Кречмар, очень
сочувствую тебе, очень хочу поделиться с тобой тем, чего у тебя мало, и,
если ты не против, могу, например, помочь перейти улицу.
- Мудрено...
- У амебы все просто. Человек - не амеба.
Коль вдруг вспомнил про бутерброд. Осторожно положил его на блюдце.
Почему-то стало страшно.
- Зачем ты говоришь все это? - тихо спросил он.
Гийом допил сок.
- Просто рассказываю, - он вдруг улыбнулся, и улыбка была обезоруживающей. -
Ты делал доклад, теперь я сделал тебе доклад. Цели едины. Но люди сложнее, а
значит, интереснее, а значит, лучше, чем то, на что они долго старались
походить. Не надо ничего стесняться... Ладно, я должен встретиться с
планетологами и сказать то, что тебе говорил. Насчет дилетантизма. А ты
подумай над моим предложением... я имею в виду прогулку к морю. Здесь минут
двадцать на скорди. Вечерний заплыв в теплой бухте, на закат... - он
мечтательно закатил глаза и встал. - Там, в умиротворяющей обстановке, могли
бы продолжить наши доклады... - снова улыбнулся и быстро пошел к эскалатору.
- Если надумаешь - позвони Ясутоки или мне через часик!
Коль уставился на свои руки - руки дрожали.
Серьезный разговор, очевидно, все-таки произошел. Теперь еще понять бы, что
он значит.
Он так и сидел двадцать минут спустя, не притрагиваясь больше ни к еде, ни к
питью, глядя на то, как вечерняя дымка окутывает степную гладь внизу и
становится тепло-розовым недавно еще голубое небо над манящим горизонтом.
Сзади раздались быстрые, легкие шаги. Обернулся. В горле мгновенно
пересохло, и тревога забылась, только подспудно давила душу.
Дембель-синдром. Женщина лет двадцати пяти, красивая, как все, стройная, как
все, поспешно подошла от эскалатора к его столику, глядя на него неожиданно
радостными глазами.
- Здравствуй, Коль. - сказала она. Черноволосая. Смуглая. Открытые плечи. И
Южный вечер за окном. Ну, что ей, ведь это же мука... что ей?..
- Здравствуй, - ответил Коль.
-Извини, если помешала, - проговорила она и запнулась. - Мне сказали, Гийом
здесь... - неуверенно прибавила она.
- Ах, Гийом...
Конечно, не к нему.
- Был, - стараясь не поникнуть хотя бы с виду, ответил Коль. - Мы с ним
удрали с дискуссии. Откровенно говоря, я устал там торчать и понимать с
пятого на десятое.
У нее вдруг потеплели глаза, будто он сказал нечто очень ей приятное.
- Посиди со мной, - вырвалось у него. - Что-то мне не по себе, - она тут же
села напротив него, но он для верности дожал: - Гийом обещал вернуться,
поговорив с планетологами...
А у нее вдруг задрожали губы. Словно он ни за что, ни про что назвал ее
шлюхой. Но она тут же храбро улыбнулась.
- Хорошо, буду ждать.
В голове идиотски вертелся стандартный до анекдотности зачин: девушка, мы с
вами встречались. Девушка, я вас где-то видел. И вы самая красивая из всех,
кого я здесь до сих пор видел...
Разговор с Гийомом давил.
- Первый раз тебя вижу. Жаль.
Она опять чему-то обрадовалась.
- Мелькала бы каждый день поблизости, хоть бы глаза порадовались...
- Почему?
- Ты очень красивая.
Действительно, красивая. Что-то итальянское, наверное. Только села
отвратительно: ног не видно, стол.
- Ты итальянка?
- Иллирийка.
- Тоже здорово. Ядран...
- Любишь море?
- До озверения. Гийом звал сегодня, но как-то... Я - и все врачи. Наверное,
со всей аппаратурой. Унизительно.
- Не надо так думать, Коль. Разве забота унизительна? Ты столько перенес...
- На ногах.
Она только через секунду поняла игру слов. Засмеялась.
Как бы это пересесть, чтобы видеть ее всю.
- Хочешь, я возьму тебе соку? - спросил он.
- Нет, спасибо, Коль.
И стол, собака, просторный, коленками не стукнешься...
- Гийом не обещал вернуться, - вдруг сказал он. - Я соврал. Боялся, ты
уйдешь.
Нет, что-то не так было между ним и ими. Ничего не возможно понять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28